Своими глазами (сборник). Михаил Веллер

(которых еще не существует). Воины прикрывают щитами расчет этой установки от стрел, летящих со стен. Струя жидкого огня вылетает из жерла трубы, липнет к деревянным воротам, они горят неудержимо.

      Липкий белый «греческий огонь» горит на стенах, дым заволакивает зубцы стен.

      Черные дымы за стенами в городе.

      На вершине надвратной башни в дыму поет медная труба – и показывается белый флаг.

      75. Медленно распахиваются и падают с петель обугленные обломки прогоревших ворот.

      Мавр со склоненным белым флагом выходит из них.

      Поодаль на холмике ждет надменный Харальд со свитой.

      Процессия из ворот движется к нему. Впереди – бей в шелке: на алой подушке он несет ключи от города. Склонившись, вручает победителю.

      76. Большие весы на этом холме: Иерусалим платит дань. Груда камней на одной чаше – на другую сыплют мавры золотые монеты. Чаша с данью все еще наверху – досыпают украшения, цепи, браслеты. Когда чаша опускается и уравновешивается каменными гирями – наблюдающий за этим Харальд вынимает из ножен меч, его острием отдавливает чашу с гирями обратно книзу.

      – Но мы не договаривались так, господин, – осторожно замечает бей.

      – Ты договаривался с моим мечом, – отвечает Харальд и кидает меч на чашу с грузами, она опускается. Досыпают золота до равновесия.

      Ссыпают золото в сундуки, приготовленные рядом.

      – Это только половина, – говорит Харальд.

      Носилки и сундуки принесших дань мавров пусты.

      – Ты хочешь, чтобы я сам прошел по городу? – спрашивает Харальд. – Но знай, моим воинам не нужны пленные. Слабый отдает сильному все, таков закон.

      – Но что же останется нам? – в отчаяньи спрашивает бей.

      – Жизнь, – отвечает Харальд.

      Он достает из опустевшей чаши весов последнюю золотую монету, случайно прилипшую к чему-то на дне, и перед глазами бея сгибает ее двумя пальцами пополам – глаза того расширяются. Харальд кидает ему смятую монету:

      – Это я оставляю тебе. На память о нашей встрече.

      77. Караван ослов и верблюдов с узлами дани уходит по дороге от города, и колонна войск начинает тянуться за ним.

      У новых, светлых, свежих ворот, окованных еще блестящими железными полосами (обгорелые обломки прежних еще валяются рядом), Харальд прощается с беем.

      – Если я вернусь, ты знаешь, что делать, чтобы не чинить ворота, – говорит Харальд. Снимает с руки свой круглый деревянный щит и прикладывает к створке выше уровня роста. Один из стоящих рядом викингов подает ему большой кованый четырехгранный гвоздь, другой – боевой топор. Обухом топора Харальд прибивает щит к воротам Иерусалима.

      78. Их корабли уже готовятся отплыть, когда по гребню холмов вырастает неблизкий частокол копий:

      подоспело войско султана. Всадники показываются на фоне неба и устремляются к берегу – где уже ширится полоска воды за уходящим флотом Византии.

      – На его месте я бы не стал торопить нашу встречу, – недобро усмехается Харальд.

      Гребцы