На то они и выродки. Наталья Резанова

– война лишь сделала все более явным…

      – Похоже, в провинции люди имеют возможность сохранять душевную чистоту… кстати, давайте еще по кружке. Чувствуете? В сравнении со здешним пиво в других заведениях – все равно что болотная вода. Причем тухлая.

      – Чистоту души? Я бы не сказал. Я часто получаю письма от родственников… они пишут – в последние годы стало страшно тяжело. Цены выросли в десятки раз, жалованье граждан сжирается в несколько дней, в магазинах нехватка буквально всего… и некоторые районы под оккупацией, а в других военные действия… из-за этого много беженцев, люди начали голодать… кое-кто считает, что правительству следовало пойти на территориальные уступки, а не подвергать народ подобным испытаниям…

      – Вот как? – Штурм-коммандер поднял бровь. – Стало быть, в Пандее пораженческие настроения. А вы их не разделяете?

      – Ни в коей мере! Я хорошо знаю историю и не склонен, как некоторые мои соплеменники, плакать об утрате пандейской государственности. Понимаете, граф, у нас очень сильны традиции семейные, клановые, все, что связано с кровным родством… для нравственности это, конечно, хорошо, но для нации губительно. Именно подобные отношения и погубили пандейскую государственность, одну из самых древних на Саракше. Постоянные войны кланов настолько ослабили страну, что она стала легкой добычей северных захватчиков. Чтобы выжить как нация, мы должны были войти в состав Империи. Но объединившись с Империей, мы болеем теми же болезнями, что и она.

      – Недурно сказано. Что, кувшин уже пуст? Эй, официант! Повторить! Что ж, философ Тоху. Вы заметили у меня нашивки за ранения. Это верно. Меня дважды сбивали, и однажды я горел. Повезло – живой. У нас самый высокий процент боевых потерь. Раньше считалось, что больше всего на фронте теряет пехота. Так вот, теперь штурмовая авиация ее обошла. И все равно, когда я поднимаюсь в воздух, то радуюсь, какой бы жестокий бой мне ни предстоял. Не сочти это за дурацкий энтузиазм. Я радуюсь, что оставляю на земле бездарное командование, тупых наших стратегов, штабных сук, воров из интендантства и подрядчиков-мародеров. Во врагов хотя бы можно стрелять, в этих – нет. Они жируют на крови наших солдат и офицеров, и им дела нет, что страна ведет войну на два фронта. А ведь конфедераты и Фекелеш – это еще цветочки. Когда в войну вступит Островная Империя – вот тогда и начнется ад. Сейчас они выжидают… наблюдают за тем, чья сторона окажется слабее… – Он снова припал к кружке, утомившись длительным монологом.

      – Вы очень откровенны, штурм-коммандер, – заметил Тоху. – А ведь я могу оказаться вражеским шпионом… в пандейцах многие нынче видят шпионов.

      – Чепуха, студент. Я не сказал ничего, чего не увидел и не понял бы любой человек с мозгами в голове.

      – Вот именно! Я очень рад, что познакомился с вами! И не потому, что вы мне помогли… то есть не только поэтому. У нас в университете многие отрицательно относятся к военным… особенно к аристократам… Считают их виновниками всех нынешних бед государства. А ведь это неправильно