Посвящение Исиды. Том второй. Обитатели порога. Гайк Октемберян

Она несколько раз ПОВТОРИЛА, что они не могут платить больше.

      Мне не понравилось, что эта пекарня стала выглядеть таким местом, где хозяева решили ДЕЛАТЬ жизнь по своим ПРАВИЛАМ. Мне не понравилось, что хозяйка стала говорить так, словно она ВПОЛНЕ могла решать, как и с кем ей поступить, словно её решения могли имели какую-то судьбоносную роль.

      Конечно, они не могли платить больше. Их дочь УЧИЛАСЬ в краевом центре, получала высшее образование на платной основе. Ей же нужно было покупать экзамены. К ней же нужно было чуть ли не каждый месяц ездить на машине, которую далеко не каждый мог себе позволить купить, если не ДВА раза в месяц, чтобы отвезти ей ПОЛНЫЙ багажник продуктов и деньги. У них ещё и сынок подрастал. Ему же нужно будет и купить машину, и дом построить. И дочке нужно будет дом построить и машину купить. На пекарне все работали на благосостояние одной семьи. И у этих, кто там работал, словно не было ни семей, ни детей, и никаких трат, чтобы эти дети могли УЧИТЬСЯ в школе. И в школе не было никаких поборов с родителей.

      Чем больше эти хозяева говорили, тем больше у меня стали усиливаться подозрения, что они решили избавиться от всех, кто помогал им восстанавливать пекарню на новом месте после поджога и кто никакой платы за это не получил. Хозяин на этом «собрании» решил, что настало самое подходящее время для того, чтобы сказать им за всё СДЕЛАННОЕ только «спасибо».

      На этом «собрании» все остальные молчали. И я молчал. Мне НИЧЕГО не хотелось говорить. И я стал спрашивать у самого себя о причине своего молчания. На этом «собрании» звучал язык денег и язык выгоды. Я НИЧЕГО не мог сказать на этом языке. Язык справедливости не мог звучать на этом «собрании», его, всё равно, бы не услышали. Ему там не было хода. Зачем хозяин сошёл с языка денег и сказал «спасибо»? Ради сохранения собственной выгоды?

      Когда «собрание» закончилось, я бросился наружу, чтобы забежать в ту комнату, где стол телевизор, чтобы включить его. К этому времени прошло минут ДВАДЦАТЬ с начала ПОКАЗА последней серии фильма «Одиссея» (1997). И в том отрезке фильма, который ещё оставался, я обнаружил несколько жемчужин ДОЛЖНОГО.

      С самого начала моей работы на пекарне я раз за разом задавался вопросом: смогу ли я по-прежнему СДЕЛАТЬ такой выбор, какой постоянно ДЕЛАЛ или из-за опасности ПОВТОРЕНИЯ всего того, что нам пришлось пережить в 1995 году, уже не смогу на это решиться? После «собрания» я собрался уйти с этой работы и не собирался с этим ТЯНУТЬ. И при этом мне прекрасно было известно о том, что другую работу найти не получится. Хотелось доработать до конца месяца, чтобы получить все триста рублей, а не ДВЕСТИ. Но мой уход в конце месяца выглядел бы не таким, как утром. Из-за каких-то ста рублей мне не хотелось начинать превращаться в СОУЧАСТНИКА того, что происходило на «собрании». Впереди у меня была ещё ночь, чтобы утвердиться