Невеста герцога. Джулия Куин

ей не приходилось тратить жизнь, прислуживая уже пять лет его бабушке.

      – Грейс сказала, будто вы намерены плесневеть в деревне несколько месяцев, – заметила Элизабет.

      Амелия готова была стукнуть сестру за более чем прозрачный намек. Ведь если у герцога есть время торчать в деревне, он мог бы найти время, чтобы наконец жениться на ней.

      В его глазах мелькнула ирония.

      – Совершенно верно.

      – Я буду занята до ноября, самое меньшее, – выпалила Амелия. Пусть он не думает, что она проводит дни, сидя у окна с вышиванием в руках в ожидании его прибытия.

      – Неужели? – осведомился он.

      Она распрямила плечи.

      – Да.

      Его голубые глаза слегка прищурились. Но не гневно, а весело, что, пожалуй, было даже хуже. Он смеялся над ней. Странно, что ей понадобилось так много времени, чтобы понять это. Все эти годы она думала, что он всего лишь пренебрегает ею…

      Милостивый Боже.

      – Леди Амелия, – сказал герцог, удостоив ее едва заметным наклоном головы, – не окажете ли вы мне честь, потанцевав со мной?

      Элизабет и Грейс заулыбались, устремив на нее выжидающие взгляды. Они не впервые играли эту сцену все вместе. И все знали, что будет дальше.

      Особенно Амелия.

      – Нет, – произнесла она, прежде чем успела подумать.

      Он удивленно моргнул.

      – Нет?

      – Нет, спасибо, – уточнила она, приятно улыбнувшись. Ей не хотелось выглядеть невежливой.

      Он опешил.

      – Вы не хотите танцевать?

      – Пожалуй, нет. Не сегодня. – Она бросила взгляд на сестру и Грейс. Они пребывали в ужасе.

      Амелия же была в восторге.

      Она чувствовала себя самой собой, чего никогда не позволяла себе в его присутствии, а также перед его прибытием и после его ухода.

      Все всегда крутилось вокруг него: Уиндем то, Уиндем это, – и как удачно, что она помолвлена с самым красивым герцогом в стране, даже не шевельнув мизинцем.

      Однажды Амелия дала волю своему суховатому чувству юмора, заметив, что ей все же пришлось потрясти детской погремушкой, и была вознаграждена парой осуждающих взглядов и одним упреком в неблагодарности. Последний исходил от матери Джасинды Леннокс за три недели до того, как на Джасинду обрушилась лавина брачных предложений.

      Поэтому Амелия обычно помалкивала и делала то, что от нее ожидали. Но сейчас…

      Сейчас она не в Лондоне, не под надзором своей матери, и ей так надоело, что он держит ее на привязи. В самом деле, если бы не он, она нашла бы себе кого-нибудь другого. Она могла бы развлекаться и целоваться с мужчинами.

      О, ладно, поцелуи – это, пожалуй, слишком. Она не идиотка, чтобы рисковать своей репутацией. Но она могла бы фантазировать на эту тему, чего она определенно никогда себе не позволяла.

      А затем, поскольку Амелия не имела понятия, когда она снова почувствует себя такой бесшабашной, она улыбнулась своему будущему мужу и сказала:

      – Но вы должны танцевать, если вам хочется. Уверена, здесь полно дам, которые будут счастливы составить вам компанию.

      – Но