Невеста герцога. Джулия Куин

конечно.

      Грейс пробормотала что-то неразборчивое и сделала вид, что пьет чай.

      – Значит, был, – сказала Амелия, почувствовав себя лучше. Ведь если Уиндем влюблен в Грейс… по крайней мере не пользуется взаимностью.

      – Он был в маске, – возразила Грейс.

      – Тем не менее ты считаешь его красивым, – настаивала Амелия.

      – Нет!

      – Значит, у него был ужасно романтичный акцент. Итальянский? – Амелия даже содрогнулась от восторга, вспомнив поэму Байрона, которую недавно читала. – Испанский?

      – Ты точно рехнулась, – сказала Элизабет.

      – У него не было акцента, – заявила Грейс. – Ну, если небольшой. Шотландский или ирландский. Не могу сказать точно.

      Амелия откинулась на спинку стула со счастливым вздохом.

      – Разбойник. Как романтично.

      – Амелия Уиллоуби! – одернула ее сестра. – На Грейс напали, угрожая пистолетом, и ты называешь это романтичным?

      Амелия могла бы ответить остроумной репликой: «Если ты не можешь блеснуть остроумием с собственной сестрой, то с кем сможешь?» – но тут из холла донесся шум.

      – Вдовствующая герцогиня? – шепнула Элизабет, скорчив гримасу. Без леди Августы пить чай было гораздо приятнее.

      – Не думаю, – отозвалась Грейс. – Она еще не вставала, когда я спустилась вниз. Она была слишком… расстроена.

      – Представляю, – вздохнула Элизабет, а затем ахнула. – Надеюсь, ее изумруды не похитили?

      Грейс покачала головой.

      – Мы их спрятали под подушками сиденья.

      – О, как ловко! – одобрительно сказала Элизабет. – Правда, Амелия?

      Но Амелия не слушала. Стало ясно, что шум в холле производят более твердые шаги, нежели у леди Августы, и мимо открытых дверей проследовал Уиндем.

      Разговор оборвался. Элизабет посмотрела на Грейс, а та на Амелию, взгляд которой был прикован к уже пустому дверному проему. Через мгновение Элизабет перевела дыхание, которое они невольно затаили, и прошептала:

      – Мне кажется, он не заметил, что мы здесь.

      – Мне все равно, – заявила Амелия, что было не совсем искренне.

      – Интересно, куда он пошел? – промолвила Грейс.

      Они замерли, как троица идиоток – по мнению Амелии, – и повернули головы к отрытой двери. Через несколько секунд раздался ворчливый возглас и следом за ним грохот. Они вскочили на ноги, по-прежнему уставившись на дверной проем.

      – Черт побери! – донесся из холла голос герцога.

      Глаза Элизабет расширились. Амелии эта вспышка скорее доставила удовольствие. Ей нравилось, что иногда герцог не полностью владеет ситуацией.

      – Осторожней, – услышали они.

      Мимо двери проплыла большая картина, которую несли два лакея, стараясь держать ее перпендикулярно полу. Это было весьма странное зрелище. Картина представляла собой портрет мужчины, изображенного в полный рост, что объясняло затруднения лакеев. Довольно красивый мужчина, надо сказать, стоял, опираясь одной ногой об обломок скалы, и выглядел очень благородным и гордым.

      Хотя судить о его