Рыбка в клетке. Лина Луисаф

содержащий.

      Отмашка. Больше права на ошибку у меня нет, но…

      – Коричневый.

      – Песочный, – поправляю я.

      … я ее совершаю.

      И проигрываю.

      Не верится. Я не могла проиграть, я была уверена в победе, этот парень мне не конкурент, он не мог урвать первое место прямо у меня из-под носа, не сейчас, когда я в этой победе уже уверилась. Я… не могла проиграть. Ведь проигрыш означал бы, что я потеряла – тридцать, двадцать, двадцать, – семьдесят минут. Я украла у самой себя час и десять, те самые час и десять, за которые так билась еще вчера и которые считала прорвой времени для творчества. Будь я чуть внимательнее, не отвлекайся на ненужные вещи и ненужных людей, я бы могла преуспеть. Моя ошибка. Нельзя расслабляться, необходимо контролировать собственный разум, заставить его подчиниться, чтобы не смел подводить. Если мое внимание так легко рассеять, на что я могу рассчитывать впредь? Ни на что. Нельзя отвлекаться.

      Я вклиниваюсь в толпу. Отчего-то подрагивают пальцы. Видимо, это находит выход нервное напряжение. Что делать дальше? Остаться здесь или ехать в “Леди Мэриен”? Началось восхваление спонсоров и представление линий продукции, возможно, позже вновь будут конкурсы, но я не могу остаться лишь для того, чтобы это проверить. Я итак потеряла час десять.

      Вновь раздается телефонный звонок. Это все тот же незнакомый номер. Вызов уже второй, звонит не по ошибке. Перерыв между вызовами составляет едва ли десять минут, значит, кому-то нужно срочно со мной переговорить. Может, это по работе? У колледжа тысяча и один телефонный номер, и не все они сохранены в моих контактах, вполне возможно, что звонят из бухгалтерии или воспитательной части. В моих же интересах ответить прямо сейчас. Пальцы уже тянутся к кнопке ответа, когда меня окликают сзади.

      – Вот, – это тот плосколицый, что увел у меня победу. – Мне кажется, тебе он нужнее.

      Я смотрю на протянутую руку, не зная, что сказать. Ежедневник развернут ко мне обратной стороной, глубокие линии на его обложке сходятся и расходятся, как у апельсиновой дольки, с которой сняли тонкую пленку кожицы. Между страниц свисает легкий язычок бледно-голубой ленты. Углы… Углы достойны отдельного описания. Углы – это отдельный элемент, который показывает отношение творца к творению. Если они слишком плотные, значит, поленился обрезать лишний материал, если слишком тонкие – пожадничал, острые и необточенные – не думает о последующей судьбе предмета. С таких со временем облезет покрытие, будь то кожа или бумага. Ровно покрытые снаружи, но не симметричные изнутри – не волнуется об общем впечатлении. Здесь еще много нюансов, но эти углы… Эти углы были идеальны.

      И не меньше неожиданного подарка меня смущает тот факт, что он победил честно.

      Во мне борются два чувства, и победившее вырывается изо рта карканьем, мало похожим на человеческий голос.

      – Спасибо, но ты его заслужил.

      Он тушуется.

      – Да зачем он мне? Я даже не знаю, что там писать. Я просто так вышел, не думал, что выиграю.

      – Но выиграл. Он твой. Спасибо за предложение.

      И все-таки… И все-таки, несмотря