Матерь Тьма. Курт Воннегут

подозрительное имя Авраам.

      – Думаю, родители не знали, что это еврейское имя. Им просто понравилось, как оно звучит. Это были простые люди с пограничных земель. Знай родители, что имя еврейское, дали бы сыну американское, вроде Джорджа, Стэнли или Фреда.

      Через две недели Гитлер вернул Геттисбергскую речь. Сверху была прикреплена записка от самого фюрера. «В некоторых местах я чуть не прослезился. Все северные народы едины в своем преклонении перед солдатами. Возможно, это нас больше всего сближает».

      Странно, но мне никогда не снились ни Гитлер, ни Геббельс, ни Хесс, ни Геринг, или кто-либо другой из кошмарных деятелей войны под номером «два». Мне снились женщины.

      Я спросил у Бернарда Менгеля, который сторожил меня в ночные часы здесь, в Иерусалиме, не догадывается ли он, какие я вижу сны.

      – Прошлой ночью? – спросил он.

      – Любой, – ответил я.

      – Прошлой ночью вам снились женщины. Вы повторяли два имени.

      – Какие?

      – Одно – Хельга.

      – Это моя жена, – объяснил я.

      – А другое – Рези.

      – Младшая сестра жены. Просто имена – и ничего больше?

      – Вы сказали: «Прощайте».

      – Прощайте, – повторил я. В этом был смысл. Во сне или наяву – Хельга и Рези ушли навсегда.

      – Еще вы называли Нью-Йорк, – добавил Менгель. – Сначала говорили что-то невнятное, потом четко произнесли «Нью-Йорк» и снова забормотали.

      И в этом тоже был смысл, как и во всем, что мне снилось. До Израиля я долго жил в Нью-Йорке.

      – Нью-Йорк, наверное, настоящий рай, – мечтательно произнес Менгель.

      – Для тебя – возможно, – ответил я. – Но для меня это был ад. Даже не ад, а нечто похуже.

      – Что может быть хуже ада? – удивился он.

      – Чистилище.

      Глава 6

      Чистилище

      Что касается «чистилища» в Нью-Йорке: я томился там пятнадцать лет.

      Я исчез из Германии в конце Второй мировой войны и вынырнул, неузнанным, в Гринич-Виллидж. Здесь я снял унылую квартирку под самой крышей, где крысы пищали и скреблись в стены. Я жил в ней, пока месяц назад меня не привезли в Израиль для суда.

      И все-таки на моем мерзком чердаке не все было так отвратительно. Из заднего окна виднелся частный садик, крошечный уголок рая, огороженный со всех сторон от улиц прилегающими дворами и домами. Его хватало детям для игры в прятки. Часто из этого миниатюрного рая доносился детский крик, и каждый раз я останавливался и прислушивался. Этот нежный, печальный крик означал, что игра в прятки завершилась, и те, кого не нашли, должны выйти из укромных мест – пора идти домой.

      «Раз, два, три – нет игры!»

      И я, который скрывался от многих, жаждавших моей крови, часто мечтал, чтобы такой нежный, мелодичный крик раздался и для меня, положив конец бесконечной игре в прятки: раз, два, три – нет игры!

      Глава 7

      Автобиография

      Я, Говард У. Кэмпбелл-младший, родился 16 февраля 1912 года в Шенектади, штат Нью-Йорк. Мой отец, родом из Теннесси, сын баптистского священника, работал