Аскетические опыты. Том 2. Святитель Игнатий (Брянчанинов)

благодатью, способном углубляться в рассматривание тайн Божиих. Когда святой старец утомился размышлением бесплодным, последовал к нему с Неба глас: «Антоний! Это – судьбы Божии. Исследование их душевредно. Себе внимай»[183].

      «Себе внимай», о человек! Вступи в труд и исследование существенно нужные для тебя, необходимые. Определи с точностью себя, твое отношение к Богу и ко всем частям громадного мироздания, тебе известного. Определи, что дано понимать тебе, что предоставлено одному созерцанию твоему и что скрыто от тебя. Определи степень и границы твоей способности мышления и понимания. Эта способность, как способность существа ограниченного, естественно имеет и свою степень, и свои пределы. Понятия человеческие, в их известных видах, наука называет полными и совершенными, но они всегда остаются относительными к человеческой способности мышления и понимания: они совершенны настолько, насколько совершен человек. Достигни важного познания, что совершенное понимание чего-либо несвойственно и невозможно для ума ограниченного. Совершенное понимание принадлежит одному уму совершенному. Без этого познания, познания верного и святого, правильность положения и правильность деятельности постоянно будут чуждыми для самого гения. Положение и деятельность разумеются здесь духовные, в которых каждый из нас обязан развиться развитием, назначенным и предписанным для разумной твари Создателем ее. Не говорится здесь о том срочном положении и о той срочной деятельности, в которые поставляемся на кратчайший срок во время земного странствования нашего, как члены человеческого общества.

      Кажется: что ближе ко мне меня? Что мне известнее меня? Я постоянно с собою; по естественной необходимости я должен постоянно внимать себе; обращаю внимание на другие предметы, насколько нужно это для меня. Любовь ко мне самому поставлена мне законом Божиим в меру любви к ближнему. И я-то, берущийся узнавать далекое в глубинах земли и моря, в глубинах поднебесной и за сводами неба, прихожу в затруднение, в совершенное недоумение, не знаю, что отвечать мне, когда услышу вопрос: кто я и что я? Кто – я? Существо ли? Но я подвержен необычайным изменениям со дня зачатия моего и до дня смерти. Существо, в полном смысле, не должно подлежать изменениям; оно должно проявлять постоянно одинаковую, всегда равную себе силу жизни. Нет во мне свидетельства жизни, которое бы всецело заключалось во мне самом; я подвергаюсь совершенному иссякновению жизненной силы в теле моем: я умираю. Не только бренное тело мое подчинено смерти, но и самая душа моя не имеет в себе условия жизни нерушимой: научает меня этому Священное Предание Церкви Православной. Душе, равно и Ангелам, даровано бессмертие Богом: оно не их собственность, не их естественная принадлежность[184]. Тело, для поддержания жизни своей, нуждается в питании воздухом и произведениями земли; душа, чтоб поддержать и сохранить в себе бессмертие свое, нуждается в таинственном действии на себя Божественной десницы.

183

Патерик Скитский.

184

См.: Святой Иоанн Дамаскин. Изложение православной веры. Кн. 2. Гл. 3. Об Ангелах.