Башмаки у двери спальни. Юлия Ляпина

выгорела за те полчаса, пока в лагере никого не было. Рядом с ней у потухшего костра сидели инструкторы. Мужчины пили крепкий чай и хмуро смотрели на вернувшихся.

      – Что случилось? – спросили туристы хором.

      – Непонятно, – сказал один инструктор, закуривая сигарету.

      – Кома, – сказал второй, доставая свою пачку

      – Опять?.. – пробормотал третий, вынимая из кармана на палатке флягу и делая большущий глоток

      – Как, кома? Почему? – Теперь заговорили девушки.

      – Что значит «опять»? – Вовка уставился на мужчин с вопросом.

      – Никто не знает – почему, – сказал самый пожилой мужчина. Зло сплюнул: – Каждый раз одно и то же – ран нет, спальник был закрыт… Ни змей, ни укусов насекомых.

      – Что можно сделать? – Второй брат Леси сурово посмотрел на инструкторов.

      – А что тут сделаешь? – Мрачно переглянулись они.

      – Сворачиваем лагерь, – громко скомандовал тот, кто числился куратором группы, и потушил сигарету тяжелым ботинком.

      Затем мужчина обвел всех тяжелым взглядом и сказал:

      – Ее нужно срочно доставить в больницу, спецов я уже вызвал, – потом добавил гораздо тише, так, что слышали только братья Леси и постаревшая пани: – Часов через семь перестанет дышать…

      Все туристы испуганно забегали, собирая развешанные на ветках носки, брошенные у костра куртки и миски. А пани Леслава, утирая горючие слезы, собирала в дорогу крестницу под руководством одного из инструкторов:

      – Ее зафиксировать нужно, – говорил мужчина, притаскивая к палатке пару стоек от палатки. – Болтается, как тряпичная, без фиксатора шею можем сломать или спину повредить.

      Про камень и странную фигуру на нем в суете сборов вспомнила только Женька. Она не успела никому рассказать, а потом ей стало не до разговоров – полтора часа студенты и инструкторы, сменяя друг друга у носилок, двигались навстречу вызванной к ним машине МЧС.

      Глава 11

      Леся

      Мой транс прервала самая младшая девушка (ее все называли просто «Лунь»). Сунув мне под нос блюдце с сушеными ягодами и орешками, она начала:

      – Геле, ешь быстрее, пора одеваться!

      Я оторвалась от тягостных мыслей и созерцания гор, простирающихся за открытым уже окном, запихнула в рот несколько ягод, и заглянула в блестящий пятачок зеркальца.

      – Ой! – вырвалось невольно.

      – Нравится? Ты красивая! Вот повезло братьям Церин! – лопотали девушки, гордясь своей работой.

      Я же не знала, смеяться мне или плакать: на моей голове красовались самые настоящие рога! Обвязанные красными нитками и бубенчиками, белоснежные полированные «украшения» вырастали из сложного переплетения кос и платков.

      Лицо снова превратили в маску – белая мастика на лбу и щеках, черные губы, синие пятна под глазами и алые уши! От мата я удержалась только потому, что грим намертво стянул все лицевые мышцы.

      А девушки, между делом снова повторив мне, какая я писаная красавица, убежали за одеждой.

      В