Шанс. Книга 4. Сергей Савелов

как он у нас в Катькином садике тусуются, – ляпнул, не подумав и вдруг заметил, что Наташка стремительно краснеет.

      Все ленинградцы знали, что на площади Островского в сквере перед Ленинградским академическим театром драмы им. А. С. Пушкина, где возвышался памятник Екатерине Великой тусуются геи и лесбиянки.

      Редчайший случай видеть подругу смущенной, а на покрасневшей коже вдруг проступили веснушки.

      – Наташка! – ахнул я, – у тебя же веснушки, и ты скрывала такую прелесть!

      – Ну тебя! – смутилась она еще больше и отвернулась.

      – Только сейчас заметил? Что только не делаю, а они…, – пожаловалась.

      – Не переживай так, эти милые веснушки тебе к лицу, создают неповторимость и придают некий шарм, – попытался успокоить.

      На уроке физики она вновь пристала ко мне.

      – Откуда ты знаешь, что Элтон Джон из этих…, альтернативных? – спросила, наклонившись к столу и хихикнула.

      Понял, что проговорился, так как действительно сейчас певец не афишировал свои склонности.

      – Не помню, – буркнул сквозь зубы, – читал или слышал где-то.

      – А его творчество тоже не нравится? – не отставала она. – Его весь мир признал, как великого музыканта.

      Я вздохнул – вот неугомонная.

      – Послушай его песни – ни одна в памяти не останется, как, например, у АББЫ и голос не отличается диапазоном, как у Антонова, но у того хоть песни мелодичные – все поют.

      – Соловьев! Вы на перемене не наговорились? – послышался голос учительницы от доски.

      – Извините, – ответил досадуя.

      Наташка затихла, а я стал слушать, что вещает физичка. Большинства выпускных экзаменов я не опасался. За учебный год я подтянул свою успеваемость и законно числился в лидерах класса. Вызывала сомнение только неорганическая химия, английский и русский язык в сочинении, так как способен был допустить глупые ошибки в орфографии. «А по-английски я могу уже уверенно молчать», – шучу про себя.

      Бокс.

      Сегодня у меня тренировка по боксу. За прошедшее время я, конечно, чемпионом Ленинграда в своем весе не стал, да и не было возможности. Меня еще в начале зимы тренер перевел из подготовительной группы в группу перспективных, где занимались уже опытные боксеры, разрядники и участники соревнований.

      Произошло это после того, как я в учебном бою уложил(усадил) своего противника, ткнув его в лоб. Даже не ударил, как положено, а просто ткнул. Запрещалось выкладываться нам, новичкам на ринге. В учебных боях мы должны были обозначать удары или бить не в силу. Главное показать технику и проявить выносливость. Но разве могут ребята соблюсти все требования тренера?

      Тогда в соперники мне достался Генка Воробей. Он был постарше, выше меня и с длинными «граблями». Вот своей кувалдой прямым в голову попал мне. Ничего так ударчик я пропустил. Окружающие ринг ребята зашумели, только я не понял одобрительно или недовольно, но тренер бой не остановил. Я разорвал дистанцию, отскочив, собрался и, упрямо наклонив голову шагнул