Душа – вертеп метаферизма. Олег Джурко

Страх – Эгоизм жажды жить. Есть в эгоизме нечто брутально титаническое, гранитно незыблемое, агрессивно системообразующее и для затюканного формализованным бытом сознания, и для продажного интеллекта, загипнотизированного вечным предчувствием новой вины перед замордованным Земелей, и для человечества, безмозглой жертвы сексуальной стихии эволюции. Словом, это единственный поистине человечный вклад мыслящего животного эгоизма, притаившегося в сердце, вклад в грядущую трагедию теплокровной жизни на замерзающей земле. Господи, даже единственное сладкое бытия, даже счастье без эгоизма невозможно. И только душе, неведомо кем вдохновленной на подвиг самопожертвования, по силам устоять перед наваждением запуганного насилием формализованного властью эгоизма, удержать отчаявшийся бесприютный разум от самоуничтожения до того как последний на земле Земеля поймет что быть ему протухшей тризной стервятников, поскольку на всех родной земли не хватит на приличные похороны.

      Душа и разум нетленное, не испытывающие родства ни с одной из земных стихий, – Земли, Воды и Воздуха, не ведающие ни одного из достоинств, ни одного из пороков живородящей плоти с тупым упорством переваривающей в навоз красоты плодоносящей флоры и фауны. Не покоиться им с одной судьбой, в одном гробу с отдавшими себя на служение своей нетленной грезе духовности.

      Если Стихия Вселенной с какого-то боку все же причастна к возникновению нетленных Души и Разума с одной целью – оставаться именно тленными чтобы без ущерба для условно нетленной Вселенной экспериментировать с тленным Человечеством, выродками, животными украшающими природу тленными вымыслами своего воображения. Господи, как удачно сочетается с воображением твоя нетленность тленного вымысла человека. Именно нетленность Господа и Вселенной создает тленное чудес Природы, тленность человека создает нетленность наших чувств, источника наслаждения тленным, плодами своего труда, и наслаждения нетленностью любви. Душа вертеп, сохраняющий целой тленную жизнь в качестве метаферизмов нетленности дуализма своих чувств – Радости -Горя, Счастья – Несчастья…

      В иные дни любовь отказывается представлять мою личность, твердит – с тебя довольно и поношенной морды.

      Любовь – вечная невеста в ожидании сватовства слов.

      Сто лет на глазах у мужа, как тут не постареть…

      Сила Воли душечки перебрасывает гирю любви с больной головы на мою здоровую.

      Любовь универсальный мотив преступления.

      Любовь – наваждение раба.

      «И это пройдет» – первый закон любви, – по Соломону.

      Счастье – преамбула любви, любовь как преамбула Уголовного Кодекса Брака…

      Красота паразитирует на восхищениях зависти безобразного.

      Любовь взбрыкивает, когда ее впрягают в телегу семейного благополучия.

      Любим за неординарность, но живем с посредственностью.

      Любовь не позволяет себе стать привычкой.

      Душа не садится за один стол с компанией, намеренной посудачить о моральных ценностях любви.

      Любовь пользуется гардеробом душечки только в самом крайнем случае, когда заключает сделку с ледяным сердцем хабалки.

      Для душечки красота окружающего мира не больше, чем костюмерная… и любовь там служит зеркалом.

      Любовь – канцелярия банка красоты душечки.

      Любовь не только в сердце, она и на плечах.

      Возможно все, непосильно только любить всех подряд…

      Все свое и чужое носим в уме, женщина – на языке.

      Любовь и кувалдой не побрезгует если нужно расколоть сердце, чтобы купило манто…

      Жена бьет тряпкой, пока любит, но может добить чемоданом, когда выставляет пьяницу за дверь.

      Любовь – та половина меня, куда Диавол-искуситель входит постучавшись, и сняв шляпу в знак уважения той половине меня.

      Любовь – привычка выглядеть лучше себя в собственных глазах.

      Надвигается ужас перепроизводства в индустрии удовольствий, не останется времени на опохмелку.

      Удовольствия не обязательно приятные.

      Надежда – и на Том Свете уповает о Вечной Жизни.

      Вечность в роддомах торгует Временем в розницу.

      Искусство симулирует контрафакт духовности для второсортных пользователей.

      Искусство тусуется у алтаря, пока пастырь отпускает пользователям грехи шашней с общедоступными музами.

      Девять Муз престарелый коллектив придорожного публичного дома, скучающий без клиентов способных взять Музу на содержание.

      Дети наши – краткосрочный кредит наших добродетелей.

      Качество пророчеств зависит от вкуса пророка. Пророк с хорошими манерами выяснит процент исполнимости обещаний, прежде чем приступит к ритуалу пророчества.

      Предательство искренне, неискренность была бы лицемерием, а это уже розыгрыш, разменивающий предательство на мелочишку мухлежа.

      Благотворительность