Дитя платонической любви. Маргарита Южина

все.

      Дуся был спокоен до понедельника. А вот в понедельник, прямо с утра, его охватило непривычное волнение. Он вдруг вспомнил, что именно на пятый день Матвей Макарович неумолимо выпроваживает всех мамочек с детьми на выписку. У Радько будет именно пятый. И куда Ирину выпишут, если она утверждает, что Дуся почти что ее супруг? Понятное дело, ему придется привести женщину с ребенком к себе. А мамочка еще абсолютно не подготовлена! И дочери Дуся еще ничего не успел купить! А в чем забирать? Нет, ну совершенно нет никакого отцовского опыта.

      – Маманя! – гаркнул Филин. – Мамочка, поднимайся! У меня к тебе дело!

      Мамочка и не думала подниматься. Она сочно храпела в своей спальне, и крошечная терьериха Душенька взлетала на ее животе под потолок.

      – Маманя!! Ты должна сегодня проехаться по магазинам! – заявил Дуся спящей матери.

      – Ты хочешь, чтобы я обновила гардероб? – немедленно открылись глаза родительницы.

      – Мамань… – торжественно начал Евдоким и свекольно зарделся. – Понимаешь… У моего знакомого… жена родила дочь… а забирать девочку не в чем. Ну и он попросил, чтобы ты, с твоим вкусом, с опытом…

      – Давай деньги! – бодро вскочила Олимпиада Петровна. – Я думаю, девочке пойдут такие ярко-синие пеленки с крупными оранжевыми грушами. Ново! Современно! Я давно такие хотела, а то эти светлые меленькие цветочки-цыпочки уже совершенно противомодно.

      – Мама, какие на фиг груши?! Что это она в грушах будет?

      Дуся поморщился. Нет, никак не хотел он, чтобы его дочь выписывалась в овощах! Или груши это ягоды? И все равно. Лучше в белочках, таких нежно-розовеньких, по белому полю. И чтобы кружавчики! А еще… а еще обязательно атласные ленточки, он однажды видел, как ребенка в такие заворачивали. Очень нарядно получится. А то груши!

      – Я говорю – деньги не забудь оставить, – крикнула Олимпиада Петровна.

      – Мам, и еще… эта его жена, ну моего знакомого, она пока у нас поживет, – быстренько затараторил Дуся. – У них там ремонт, ей никак нельзя, понимаешь… А потом она съедет!

      – Просто ужас какой-то! Рожать детей, когда еще не закончен ремонт! – возмутилась мать. – Ничего, не тревожься, а то на работу опоздаешь. А жену твоего друга… Ну конечно, мы не оставим ее на улице… А куда это ты так вырядился? Зачем костюм достал?! Немедленно переодевайся! Надень вон свитерок!

      Костюм был древний, брюки уже и вовсе продрались, но вот в пиджак Дуся еще умещался, хоть тот и жал немыслимо. И все же Евдоким казался себе в нем стройным и высоким.

      – Сними наряд! – не успокаивалась мать.

      – Маманя! Я его с седьмого класса ношу!

      – Но ведь не сносил еще! И не перечь мамочке, а то у меня начинается мигрень! Ах, у меня уже закололо под коленкой! – мать закатила глаза и стала медленно рушиться обратно в подушки.

      Дуся, чертыхнувшись, побрел переодеваться, чтобы не волновать бережливую маму, однако пиджак тоже прихватил и комом затолкал в пакет. Выскакивая за двери, он умышленно не вспомнил про деньги, их попросту не было.

      Роддом сегодня выглядел