Не завидуй себе. Агата Ашу

заполнялся нервозностью. В души пробирался страх. Публика уже открыто паниковала.

      Испуг сделал свое дело. Сердце Алёны то бешено колотило молоточками, то внезапно притормаживало, останавливалось, делало сальто в попытке завестись и вновь принималось стучать.

      – (Аритмия), – сделала она вывод.

      Голова кружилась, ей казалось, что теряет сознание.

      – (Надо покашлять, по-моему, это советуют кардиологи в таких случаях. И не дергайся, с тобой ничего не случится).

      Двое мужчин подошли к дверям и стали их толкать, пытаясь раздвинуть. Урбанова не могла не возглавить инициативу.

      – Лучше не открывать, еще больше дыма напустим, – ровным преподавательским голосом посоветовала она, хотя внутри вибрировала от страха, а бурное воображение уже рисовало летальный исход. При этом выражение лица было на удивление спокойным, взгляд по-учительски уверенным. Мужчины последовали рекомендациям.

      Алёна вытащила из кармана носовой платок, развернула и закрыла лицо. Народ вокруг, кашляя, последовал ее примеру. Тогда люди еще пользовались матерчатыми носовыми платками.

      Изо всех сил Урбанова старалась не подавать вида, что боится. Ей не хотелось усиливать и без того напряженную обстановку в вагоне, тем более что рядом с ней сидела молоденькая мама с младенцем на руках.

      Безмятежно спавший крохотный человечек всей своей белой, тоненькой, гладкой кожицей почувствовал нависающую над ним угрозу. Он зашмыгал кнопочкой носа, покряхтел и издал истошный вопль. Этого ему показалось мало, и он заорал во всю мощь, корчась и извиваясь.

      Неопытная мама сжалась в комок и застыла в неудобной позе, не зная, что делать.

      – Всё будет хорошо. Сейчас поезд поедет, – убеждала Алёна молодую женщину, пытающуюся успокоить ребенка. – У вас кто, мальчик или девочка?

      – Девочка, трусишка.

      – А я думала мальчик, голосина какой, а? Как зовут?

      – Настя.

      – Прекрасное имя. Сколько ей?

      – Завтра будет три месяца.

      Дети чувствуют и понимают гораздо больше, чем мы думаем. Урбанова наклонилась над девочкой и заговорила теплым, мягким и безмятежным голосом:

      – Насюльчик, и что ты так раскричалась? Ты что, ты что, мой маленький? Успокойся, посмотри, что у меня есть, – и достала из сумки свои очки в смешной яркой цветастой оправе. – Посмотри, что у меня есть. Посмотри, какие цветочки, – и улыбнулась девочке.

      Малышка, к большому удивлению мамы, перестала кричать и внимательно посмотрела на очки.

      – Нравятся? Взгляни, тут есть стекла, и через них ты можешь увидеть свое будущее счастье.

      После этих слов Настя стала серьезной и внимательно смотрела сквозь выгнутое стекло.

      – Вы что, в яслях работаете? – поинтересовалась мама девочки.

      – Нет, в университете, просто люблю детей.

      – Сколько их у вас?

      – У тех, кто без ума от малышей, обычно бывает только один ребенок. На всех просто не хватит.

      – Интересная