Нераскрытые тайны друг друга. Агата Ашу

прошлом Джордж служил морским пехотинцем. Потом волей случая оказался в администрации сначала Рейгана, а позже и Буша-старшего. Учитывая высокий пост и существенную годовую зарплату, он мог бы позволить себе купить дом Вашингтоне, но на протяжении всех восемнадцати лет упорно продолжал жить в причаленной на речной стоянке яхте. Мистер Смит считал, что его госслужба временная и связываться с покупкой недвижимости не стоит. Так и состарился под всплески волн и бесконечное покачивание пола под ногами. Но, выйдя в отставку, всё же переехал поближе к детям, купил дом, заскучал и увлекся романтикой перестроечной России. Зачастил в Москву, приезжал налаживать бизнес-контакты и отчего-то выбрал продвижение образовательных инициатив. Поэтому они и пересеклись на конференции летом.

      В последнее время Алёна полюбила устраивать приемы дома. Они оказались более действенным способом, чем деловые встречи с обсуждениями высоких педагогических замыслов: и людей узнавала ближе, и нужные связи для продвижения проекта становились крепче, и работа реже спотыкалась на отсутствии финансирования.

      Переступив порог «родового гнезда» Урбановой, Джордж замер:

      – Какие у вас апартаменты, – восхитился он, как будто был здесь в первый раз.

      – (Дежурный комплимент? Наверное, дедушка забыл, что принимал у нас душ во время «грязной конференции»), – так когда-то участники обозвали международный форум по причине отсутствия горячей воды в гостинице. Это для москвичей дело обычное. Подумаешь, горячую воду отключили, а на что тазики и большие кастрюли в кладовках пылятся? А для иностранцев – нонсенс.

      Проходя по квартире, он продолжал рассыпать комплименты:

      – Какой простор! Четыре комнаты в самом центре, – он заглянул в каждую. – Высоченные потолки, красивый вид из окон. Кремль рядом!

      – Любоваться – так по полной! – Нахимов распахнул балконные двери перед собравшимися гостями.

      В тот же момент включилась подсветка гостиницы «Украина», да так неожиданно и к месту, будто хозяин дома нажал на потайную кнопку. Народ просто ахнул.

      – Алёна Владимировна, – не удержался Ник Ник, коллега по работе, – вы меня превзошли. Какая панорама! Москва-река под окнами. Какой размах жилплощади! (Но парадное у меня в высотке шикарнее!) – успокоил он себя. – У вас папа был министром?

      – Что-то вроде того.

      Алёна предпочитала не рассказывать всем подряд историю квартиры на Краснопресненской набережной: как ее папа, герой войны, инвалид, унижался в старости и писал заявления на расширение стесненных условий жизни двух поколений семейства, ютившегося в малогабаритной двушке, как она штудировала стопки обменных бюллетеней, как часами обзванивала подходящие варианты, как после работы, чуть живая, объезжала кандидатов на обмен и как стала «своей» для маклеров. Но в итоге всё получилось, и хотелось забыть о трудностях и потраченных усилиях.

      – Вы же живете у самого Белого дома, – включилась в разговор жена Ник