Нераскрытые тайны друг друга. Агата Ашу

того. Я должен проверить посты. Давайте сумки, я помогу.

      Шли долго, надо было о чем-то говорить, чтобы наладить взаимоотношения на непредсказуемое будущее.

      – Вы здесь каждую ночь дежурите? – Алёна решила загладить свой эмоциональный взрыв.

      – Сутки на дежурстве – двое или трое дома, по обстановке, но с сегодняшнего дня, похоже, будут сутки за сутками.

      – А что у нас сегодня?

      – 27 сентября. Вы что, вообще за новостями не следите?

      – Не-а, у меня своих дел хватает, а телевизор не работает. Мы же без света сидим. Вон, посмотрите на окна, – Алёна поежилась от холода.

      – Еще в таком месте живете. Вся страна бурлит! – он явно гордился и страной, и бурлением.

      – Не бурлить, а работать надо, – отчеканила Алёна. – Занимался бы каждый своим профессиональным делом, тогда и пену взбивать не пришлось бы. Жили бы, как нормальные люди в некоторых других странах.

      – Вам хорошо так говорить, вы москвичка, да еще, наверное, и коренная.

      – А вы откуда такой с фигурой чемпиона Союза по плаванью? – непослушной столичной штучке не хотелось напрягать обстановку и конфликтовать.

      – Я из Норильска. Люди сидят без зарплат, работы нет, беспредел, бандиты творят, что хотят.

      – Я вам сочувствую. У вас большая семья?

      – Два сына.

      – (А жена?) – она постеснялась спросить. – Мальчишки какого возраста?

      – Три и пять.

      – Маленькие совсем.

      – Но самостоятельные. Вы, наверное, хотите о жене спросить?

      – Не уверена, что это удобно, если вы сами о ней не говорите.

      – Вы тактичный человек. Жена исчезла полгода назад в этой, как бы без мата выразиться…

      – А вы не сдерживайтесь.

      – …в этой б**дской перестройке. Весь Норильск на ноги поднял, безрезультатно. Поэтому и в Москву попросился, когда набор в ОМОН шел. Дети с моей мамой остались. Может, отсюда что удастся узнать. Моя жена инженер, но занялась бизнесом, как только завод накрылся. Часто в Москву ездила, всё время отзванивала, знала, что мы волнуемся. А потом пропала.

      – Понятно. Это грустно. Я уверена, что она найдется. Может, куда за границу уехала, задержалась, или что с билетами. Всё будет в порядке. Главное, ищите и ждите.

      – Как у Симонова? Жди меня, и я вернусь…

      – Именно, только не пассивно ждать, а искать. К сожалению, у меня в органах никого знакомых нет.

      – Как вы уже поняли, я на меланхолика не похож.

      – Ни разу. Но я тоже могу попробовать включиться в розыск, правда, не знаю, как.

      Дальше шли молча. По дороге к дому Алёны они со стражем порядка остановились на нескольких блокпостах, где в основном стояли молодые, замерзшие восемнадцатилетние первогодки, с тонкими, как у гусят, шеями, торчащими из нестиранных гимнастерок.

      У Урбановой подкатил комок к сердцу. Предъявляя в пятый раз свой паспорт, она спросила:

      – Ребят, вас ужином покормили? – срабатывало материнское чувство.

      – Да, с нами всё в порядке, а вот о тех, которые там внизу, на набережной, о них забыли, не доехали. Они там голодные стоят.

      Алёна