Жених со знаком качества, или Летняя форма надежды. Людмила Милевская

действует, а сам тайно ведет свою разрушительную работу.

      Я в панике бросил трубку и помчался в спальню смотреть на Лидию. Она лежала на моей кровати, свернувшись калачиком и держась за живот.

      «Бедная девушка, – горестно подумал я, – такая свежая, такая красивая, а внутри нее уже идет разрушительная работа. Катастрофа!»

      Лидия заметила меня и сказала:

      – Мне кажется, я умру.

      Я рассердился:

      – Глупости. Ты будешь жить, ты молода и красива.

      – Нет-нет, – покачала головой она. – Противоядие не работает. После него мне стало еще хуже.

      Вдруг она приподнялась и спросила:

      – Вы правда считаете меня красивой?

      Я хотел ей ответить, но запищал телефон. Звонили из агентства.

      – Билеты заказывали? – спросил механический (то ли женский, то ли мужской) голос.

      – Да, да, – заверил я.

      – Один билет на автобус?

      – Да, один билет на автобус.

      – Все. Ждите. Завтра вам принесут.

      И голос исчез, вместо него раздались гудки.

      Лидия, а она, приподнявшись на локтях, напряженно вслушивалась в разговор, сразу откинулась на подушку и спросила:

      – Зачем вам автобус? Вы же хотели умереть?

      – Это я позже захотел, после того, как заказал билеты, понимаете, – начал оправдываться я, но она меня оборвала:

      – Да ладно, какая теперь разница. Я умираю. Вместо вас.

      Схватившись за голову, я нервно забегал по комнате, приговаривая:

      – Как глупо, как глупо все получилось…

      Лидия попросила:

      – Не надо, не корите себя. Это судьба. Кому суждено утонуть, тот не сгорит. Значит пришла моя пора, а не ваша. Лучше присядьте на кровать, ко мне поближе.

      Я присел и погладил ее по волосам. Она остановила мою руку и спросила:

      – Как вас зовут? Мы до сих пор не познакомились.

      – Почему же, я знаю как вас зовут, а меня зовут Роберт.

      – Вас зовут Роберт? – удивилась она.

      – Да, меня мама так назвала.

      – В честь Роберта Рождественского?

      Я пожал плечами:

      – Не знаю. Никогда ее об этом не спрашивал.

      – Почему?

      – Мама не терпит, когда ее перебивают.

      Лидия вздохнула:

      – Да, все женщины любят поговорить, но это не всегда плохо.

      – Согласен, – кивнул я.

      – А зачем вам автобус? – спросила она.

      – Хотел уехать в деревню.

      – В деревню? Зачем?

      – Работать, – ответил я, собираясь этим и ограничиться, но вдруг меня понесло.

      Все, накопленное в душе годами, выплеснулось вдруг на эту бедную, умирающую девушку. Уже позже я понял, что так откровенно можно разговаривать только с человеком, не собирающимся задерживаться на этом свете. Я рассказал ей про все: и про свое одиночество, и про то, как оглушающе тихо и убийственно тоскливо в моей квартире, где годами не бывает людей. Пожаловался на друзей: они слишком редко ко мне заглядывают. Пожаловался на ту рыжую девчонку, которая испортила мне жизнь: видеть ее в