Чаша Времени. Последняя. Роксолана Коваль

наглядно казнили – арестанты. Недаром забор каждый раз словно обрастал скамьями, заслонявшими пустевшие темницы. За что же Гильдия так ненавидит этих провинившихся? К чему вся эта жестокость?

      В коротенькой сценке был наказан последний «отцеубийца». Оставшиеся палачи поклонились и начали расходиться, собирая раскатившиеся головы. Старейшины, отвлекая внимание зрителей, зажгли в темнеющем небе эфемерный костер. Таким всем представлялся загробный мир грешников, горящих вечным огнем.

      Дэльвильта напряженно смотрела на площадь. Из руки одного палача выскользнула голова казненного, и с нее слетела маска. Обнажились зашитый толстыми нитями рот и вытаращенные глаза. Вот зачем нужны были цельные маски! Никто из зрителей даже не догадывался о мастерстве обреченных играть вслепую.

      Поднявшись, Дэльвильта качнулась и потерла висок. Парень, сидевший у нее на пути, встал и придержал за локоть.

      Вам плохо, калель? – спросил он участливо.

      Все нормально.

      Спускаясь по раскладной лесенке, тянущейся вдоль рядов, она была уверена, что Ланффилон пристально смотрит ей вслед.

* * *

      Уже почти стемнело, но наставник не спешил отпускать подопечных. Он учил их готовить яды, обращаться с новомодным оружием, точить мечи и седлать лошадей. То, с чем ученики не справлялись в одиночку, с тем неплохо управлялись сообща. Уставшие и сонные, они продолжали показывать, как нужно метать отравленные дротики.

      Мулибрис стоял у деревянного ведра, подвешенного над колодцем. Один из мальчиков отточенным движением бросал в импровизированную мишень длинные иглы растения. Острие шипа вонзалось в древесину и стремительно обволакивало ее сетью. Жало высасывало влагу, что давала ему стимул для продолжения жизни.

      …а вот эти стрелы называются соритки, – гнусавил Яно, показывая на длинную иглу. – Они продолжают жить даже после того, как их срежут с растения. Они относятся к смертельному оружию. Убивают как человека, так и любое живое создание. Стоит острию вонзиться в плоть, как оно начинает забираться внутрь. И там разрасраться… разрастаться, причиняя невыносимейшую боль.

      Теперь перемешайте все виды и рассортируйте наощупь, – велел Мулибрис и забрал со стола витую колбу со светящейся лапкой водоросли. – И не вздумайте подглядывать.

      Собрав остальные светильни, он направился в замок и поднялся в приемную залу. Навстречу выбежала прислужница.

      Ваша подопечная еще не вернулась, – сообщила она и, глянув на мешок с обувью, поспешила объяснить: – Калель Валунтасия дала денег и велела отремонтировать детям башмаки.

      Интересно, где эта гордячка кует монеты, уходящие на содержание всей малолетней оравы? Чем оплачивает дорогостоящее молчание слуг? На что живет, принципиально возвращая каждый месяц присылаемые покровителем деньги?

      Мулибрис обвел взглядом залу, пригубил холодного вина и вернулся во двор. Проверив, как дети справились с заданием, проводил их до комнат и подождал, пока