Гори, гори ясно. Константин Бояндин

расскажем.

      – Но с Машкой всё хорошо, да? Вы видели?

      – Мы видели, – кивнула Вера и встретилась взглядом со мной. Ну да, видели. – Она здорова, хорошо себя чувствует. Не переживай.

      Аня улыбнулась со счастливым видом, и побрела в свою комнату. Чуть не ударилась головой о дверь, по дороге. Вера покачала головой, и улыбнулась.

      – Ума не приложу, что ей сказать. – Она принялась снимать уличную одежду. – Просто ума не приложу.

      – Правду, – предложил я. – Столько всего уже случилось…

      Вера приложила палец к моим губам.

      – Сегодня – ни слова больше. Всё, начинай думать, как меня отвлечь! Ты обещал!

      * * *

      Удивительно, но я проснулся, как всегда рано, то есть спал всего полтора часа, а чувствовал, что выспался. Вера открыла глаза, счастливо улыбнулась, и потянулась.

      – Я выспалась, – сказала она удивлённо. – Надо же. Тебе кофе, как всегда?

      Дети ещё раз расспросили про кошку, но подробностей не требовали. Да, когда мы уходили из клиники, Машка выглядела и чувствовала себя хорошо. Больше с нас ничего не спросили, и так было понятно, что кошке необходимо лечение, потом те же прививки и всё остальное. Аня согласна ждать – если потребуется, то ждать долго. Это замечательно, когда не приходится либо говорить несусветную правду, либо правдоподобную ложь.

      – Знаешь, – сказала Вера минут через тридцать после того, как мы дописали «секретные материалы» и сидели, вчитывались, проверяли, что ничто не упущено. – Я думала, что если увижу что-нибудь невероятное, совсем невозможное, то или убегу подальше, или в уголок забьюсь. В детстве меня дразнили трусихой. А вчера даже не раздумывала. Вот понимала, что не могло этого быть, а всё равно не раздумывала. До сих пор удивляюсь. Значит, что-то похожее ты видел раньше?

      Я кивнул и рассказал про испарившегося карлика.

      – Он хотел добраться до зеркала, – предположила Вера. – Странно, что не забрал его, что в этом такого сложного? Поднял и понёс.

      – Или не мог поднять…

      – Или одно из двух, – закончила Вера, и мы оба рассмеялись. – И опять это зеркало. И есть что-то ещё, что ты не можешь пока рассказать. Полностью не можешь. Та кошка в зеркале. Ты ведь видел её на выставке?

      Я кивнул. Никакого «щелчка», что удивительно.

      Вера открыла на экране несколько фото. Тех, с выставки.

      – Посмотри, – попросила она, и глядела на моё лицо, листая фотографии одну за другой. – Вот эта, да? – Она указывала курсором на того самого сфинкса. Под именем египетской богини Баст.

      Я кивнул. Занятно, что нет ощущения, что мне сейчас снова устроят помрачение памяти. Нет «щелчка».

      – Попробуй – только представь, хорошо? – что ты собираешься мне рассказать о ней. Ну то, что было на выставке.

      А вот теперь явственный такой «щелчок»: «Ни слова больше!».

      Вера кивнула и улыбнулась.

      – Ты не можешь сам рассказать, – она протянула руку и погладила меня по голове, – но, похоже, можешь отвечать «да» или «нет». Давай проверим? Что-то необычное было с той кошкой?

      – Да.

      – С ней одной?

      – Нет.

      – С