Миссионер. Александр Петров

Иванович попросил сонарника позвать Андрея. Тот закончил с документами, передал их водителю и подошел к заказчику.

      – Судя по всему, сегодня у вас, Владимир Иванович, был удачный день, – снова скорей констатировал, чем спросил Андрей.

      – Ты знаешь, я до сих пор ничего не могу понять. Они прислали каких-то мальчишек, и те передали, что их шеф в реанимации, вручили чемодан с отступными, извинились и уехали. Нет, ну ты понял? – пропел экс-уголовник, теперь президент международного концерна.

      – Вы все сделали? – глядя на кроны мачтовых сосен поверх седого бобрика, спросил Андрей.

      – Конечно, братишка, какой разговор?

      – Все? – еле слышно спросил еще раз Андрей, глядя на пухлую в оспинах переносицу.

      – Все, Андрюш, правда! На исповеди мне даже поклоны земные прописали – до сих пор от них спина болит… Вломили мне в церкви по первое число, но ехал на встречу как никогда спокойно. Даже удивился: нервы-то уж не свежие…

      – Тогда все так и должно было случиться.

      – Нет… Это что, оттуда!? – он ткнул толстым пальцем в синее небо.

      – А теперь, Владимир Иванович, надо отблагодарить.

      – Да говори, что тебе надо, Андрюх, сделаю все, что хочешь.

      – Там же закажите благодарственные молебны. Обязательно.

      – Это сделаю. Хорошо! А тебе? Тебе что я могу сделать?

      – Я же сказал. Лично мне ничего, – со вздохом сказал Андрей и, кивнув на прощанье, пошел к «гвардейцам».

      – Он че, ненормальный? – спросил охранник, устраивая свое мясистое двухметровое тело на кожаное сиденье.

      – Не-а, нам его не понять, Петруша. Он не здешний… Домой.

      Андрей подошел к работающим, подозвал Бугра.

      – Сработало? – поинтересовался тот, отирая кепкой загорелое лицо в шрамах и глубоких морщинах.

      – Который уже раз, а все никак не привыкну, – признался Андрей.

      – А разве к этому можно привыкнуть? Это же все-таки чудо…

      – Сейчас я в храм. Завтра, если буду нужен – звони. Спаси тебя Господь, Бугор.

      – Во славу Божию… Слушай, я отпущу Гену с тобой? Пусть дочь навестит.

      Геннадий Иванович, герой афганской войны, доброволец-ликвидатор Чернобыля, по пути на платформу затащил Андрея в пивнушку. Взял там порцию коньяку, коробку конфет для дочери и кофе Андрею. Они присели за столик.

      – Я тебе сейчас историю одну расскажу, – неспешно начал Гена, отпив жидкость из пластмассового стаканчика. – Росли два мальчика в одном дворе. Папы у них работали на дипломатическом поприще, крепко связанном с разведкой. О родителях они никогда не говорили. Это было не принято.

      Один мальчик отличался от всех остальных смуглой кожей и еще кое-чем, о чем все узнали несколько позже. Тогда в моде в их среде был некий священный кодекс чести. Не принято как-то было ни предавать, ни выдавать. Если кому нужна помощь – хоть ночью приди, отказу не будет. За друга на нож шли, без рассуждений и колебаний.

      Это потом уже выяснилось, что оба воспитывались родителями