Созерцатель. Александр Петров

inveniamur.

      (Мы найдем верующих в

      Сонме ангелов и младенцев.)

      Attollite portas, principes, vestras

      Et elevamini, portae aeternales

      Et introibit rex gloriae

      Qius est iste Rex glorie?

      (Поднимите, врата, верхи ваши,

      И поднимитесь, двери вечности,

      И войдет Царь славы!

      Кто сей Царь славы?)

      Мне нравилась эта песня, она успокаивала. Я стал собираться с мыслями, чтобы продолжить беседу, в голове моей кружились обрывки множества вопросов, но спокойно поговорить не дали: к Игорю подходили знакомые и приветствовали.

      Вот из затемненного угла вышел к нам бритоголовый накачанный парень в безразмерном рыжем твидовом пиджаке и уважительно пожал руку Игорю, на всякий случай кивнул мне; подозвал официанта и сказал: «Всё, что они возьмут, запиши на мой счет».

      – Игорь, – наклонился к нему бритоголовый, – ты слышал, у нас в районе уже появился первый охотник?

      – Какой охотник, Василий?

      – Ну ты что, «Трудную мишень» с Ван Даммом не смотрел? Там солидолы развлекаются охотой на таких как ты, одиноких, беззащитных мужиков.

      – Насчет «беззащитного», думаю ты преувеличиваешь. Надеюсь, если они выберут мою убогую персону, я стану для них именно тот самой «трудной мишенью».

      – Ага, жди, – иронично кивнул Вася, затем нахмурился и как неразумному дитяте строго сказал: – Ты вот что, Игорь, если кого-нибудь подозрительного увидишь, заподозришь чего – сразу ко мне. Я тебя отмажу. Хакей?

      – Ладненько. Спасибо за столь трогательную заботу. Это очень приятно.

      – Кто это? – спросил я, когда Василий ушел.

      – Официально – член ОПГ. По-простому – бандит.

      – Да?..

      – Ну а что такого, – пожал он плечами, – тоже ведь люди. Солдаты нынешней гражданской войны по переделу собственности. А Вася к тому же – мой сосед. Он много читает и даже что-то пишет.

      – Гош, дай стольник на фанту, а? – рыкнул хриплым басом седобородый мужчина в мятом чесучовом пиджаке довоенного кроя, красной футболке и безразмерных бордовых вельветовых брюках.

      – Прости, Федор Семенович, – откликнулся Игорь мягким голосом. – Сегодня никак.

      – Жаль, у меня под это имеется увлекательная правдивейшая история. Тогда как-нибудь при случае.

      – Непременно.

      – Что это за странное увлечение фантой, – удивился я, – у столь харизматического престарелого светского льва?

      – А, ты об этом, – улыбнулся Игорь. – Дело в том, что вообще-то в этом клубе спиртное под запретом. Но для постоянных клиентов делают исключение. Им под видом фанты подают хлебное вино, слегка подкрашенное апельсиновым концентратом.

      Из дальнего затемненного угла заведения, как леший из ночного тумана, выступил и приблизился к нам солидный мужчина с золотыми часами, сигарой во рту и так же проявил уважение:

      – Отдыхаем, господа? Не хотите ли за наш столик? У нас там «сыто-пьяно».

      – Спасибо, мы сегодня на скорую руку, слегка подкрепиться. Нам с другом поговорить