Созерцатель. Александр Петров

приложился усами к ручкам и, закатив глаза, осыпал дам витиеватыми комплиментами. Пока девушки закрывали дверь, накрывали на стол, старик прошелся по магазину и пальцами указывал на иконки и крестики-«голгофки», развешанные по четырем сторонам света. Девушки заметили это и сказали хором:

      – А вы как думаете! Мы тут работаем в мусульманском окружении. Нам без святых никак.

      – В таком случае это очень многое объясняет, – сказал мне старик, видимо, имея в виду мой рассказ по пути в магазин.

      За пару часов девушки подобрали нам одежду из последней коллекции, поделились своими бедами, съели торт и выпили вино. В дверь несколько раз стучали соседки по торговому центру, такие же продавщицы, только менее эффектные. Старик рассказал о том, как он добился аудиенции и чуть не побил лицо одному героическому маршалу. «Нет, а чего он всюду кричит, что он выиграл войну! С кем? С собственным народом? Знаете, как его называли в армии? Мясник!» Потом поведал историю о своём блиц-романе с Шэрон Стоун, попойке с Микки Рурком и ссорой с Николасом Кейджем. На открытии «столовки» «Планеты Голливуд» познакомился с Патриком Суэйзи, поблагодарил его за фильм «Привидение» и напророчил, что тот умрет от рака, как человек светлый и добрый. Затем он встал и торжественно прочитал собственный стих: «…И синеву потряс пасхальный звон – Ты жив и ты непобедим, мой Третий Рим! – Стою сейчас на грани двух миров: – Один истлеет – а другой воспрянет, – Один меня убьет – в ином восстану – И в вечность перейду в объятия отцов».

      – О, старая гвардия живёт и побеждает! – воскликнул я. – Как сказал бронзовый Король из мультика «Зачарованный мальчик» деревянному Боцману: «Ты еще крепкий старик, Розенбом!»

      Старик иронично улыбнулся и победно обозрел диспозицию. Девушки порозовели, глаза их сияли, они улыбались, сверкая ровными зубками, по-деревенски подперев подбородки кулачками. И только резкий стук в дверь прервал наш праздник – вошел супруг Лены, бдительно осмотрел помещение и предложил развезти дам по домам. Старик встал, церемонно поклонился ему, представился и величаво пробасил:

      – Какое сокровище досталось вам, молодой человек. Эти юные создания даже меня сумели развеселить! В их милом обществе я словно помолодел. Берегите их! Это наше национальное достояние!

      Из магазина мы вышли в душные сумерки. На серо-голубом небе розовели перистые облака. Заливисто свистели скворцы, стайкой рассевшиеся по траве лысоватого газона. От ближайшего ресторана веяло ароматом жареного на углях мяса и душистых специй. Мне же не давала покоя одна строчка в его стихотворении, и я решился задать автору вопрос:

      – Федор Семенович, а почему в стихотворении сказано «один меня убьет…»?

      – Заметил, – пробурчал снова постаревший светский лев.

      – Мне известно, что поэтам часто во время вдохновения приходят на ум пророческие слова.

      – Не знаю, как насчет пророчеств, – сказал он медленно, – но сдаётся, нет у меня другого пути спасения души. Немало натворил я в этой жизни всякого-разного. – Он вскинул