Жизнь за трицератопса (сборник). Кир Булычев

ее обесчестил, – признался Гедике.

      – Нет, я сама напросилась, – доверчиво возразила девушка.

      – Это еще не трагедия, – вмешался Удалов. – Мы с моей женой Ксенией активно встречались до свадьбы – и ничего.

      – А мне, по законам нашего общества, придется утопиться.

      – Не может быть! – удивился Минц. – У вас такое гуманное общество!

      – Для кого гуманное, а для меня сволочное, – ответила девушка. – Живем здесь как в четырех стенах, отстаем в прогрессе, даже кино не изобрели, а чтобы из Галактического центра попросить – ни-ни! И всё эти проклятые старцы!

      И она с неприязнью поглядела на Минца.

      – Если ее утопят, я тоже утоплюсь, – сказал Гедике.

      – И ребеночек, который развивается во мне, тоже утонет, – сказала Гругена.

      Она зарыдала, Гедике заплакал, и даже Иванов уронил мужественную слезу.

      – Приготовьтесь выслушать горькую правду, – сказал Минц. – Вы садитесь, садитесь, в ногах правды нет. Я хочу вас сначала спросить, известно ли вам, что наша страна переживает некоторые временные экономические трудности?

      – Читали, – ответил Гедике. – Только при чем тут моя любовь?

      – А при том, что в естественном состоянии ты не смог бы поцеловать свою невесту, потому что случайно проглотил бы ее вместе с ее прекрасными тремя глазами.

      – Во блин! – Петр Иванов даже зажмурился от отвращения.

      Гедике страшно побледнел. Он начал дрожать в предчувствии роковых новостей.

      И тогда, понимая, что отступать некуда, Минц рассказал собратьям по полету всю горькую правду.

      Наступила тишина, прерываемая лишь короткими вздохами невесты.

      Потом Гедике сказал:

      – Могли бы нам довериться с самого начала. Я ведь успел в комсомоле побыть.

      – И в пионерах, – добавил Иванов.

      – Правительство полагало, что стресс, вызванный страхом остаться в маленьком виде, будет слишком сильным.

      – И мы рехнемся? – спросил Гедике.

      – Вроде того.

      – Теперь вы понимаете, почему я посоветовал вам повременить с браком? – сказал Минц.

      – Теперь мы многое понимаем, – ответил Иванов.

      Экспедиция оказалась в страшном положении.

      Можно отвезти Гругену домой, на Землю. Кажется даже, что такой выход устраивает всех. Его одобрит и Президент.

      Но подумайте: на Земле космонавт просто обязан стать снова большим, иначе всемирный обман будет разоблачен и на нашу страну падет тень, а Президент станет посмешищем в реакционных кругах и среди радикалов. Значит, Гедике будет давать пресс-конференции, выступать по телевизору, писать отчеты о полете, а где будет его жена? В спичечном коробке? А где окажется его ребенок, который родится уже в этом году?

      В том же коробке. И их склюет первая же ворона.

      Тут невеста зарыдала. И сказала, что лучше потонет на своей родине, чем станет насекомым на родине мужа.

      – Есть другой вариант, – сказал Минц. – Гедике остается здесь.

      – То есть как я остаюсь здесь? – возмутился космонавт. – Меня товарищи ждут,