По лезвию денег. Сергей Бакшеев

что продолжу разбор вещей. Жена, как водится, не удержалась от наставлений:

      – Коробки с одеждой подними на второй этаж. Те, что с посудой – сложи на кухне. Только не разбирай без меня, ты напутаешь, я завтра сама этим займусь.

      Кто бы спорил, так даже проще. Катя ушла. Я перенес коробки, не уставая радоваться простору нового дома. Здесь и третьему ребенку найдется отдельная комната, жаль, что мы припозднились со вторым. Перед сном я выпил вина и заснул с теплым чувством в груди: как же хорошо.

      А ночью меня разбудила неприятная вибрации мобильного телефона. Звонок был отключен, на дисплее светился незнакомый номер. Сердце сжалось в дурном предчувствии. Чтобы ответить я покинул спальню. Звонили из больницы, сообщили, что им доставили девушку, по документам Юлию Серову, просили срочно приехать близкого родственника.

      У меня подкосились ноги. Несколько минут я сидел оглушенный. Вязкая пустота, словно болото, поглощала все мысли. Убедившись, что разговор мне не приснился, и на клочке упаковочной бумаги моей рукой записан адрес больницы, я оделся и уехал, стараясь не разбудить жену.

      И вот я сижу в кабинете хирурга, который только что разъяснил ужасные последствия произошедшего. Сознание отторгает свалившуюся беду, не желая верить. Почему мы? Ведь все плохое случается с кем-то другим, где-то далеко, в телевизоре, в новостях, в интернете, а моя семья защищена от несчастий. За что нам такое?

      – Я должен ее увидеть, должен, – заявляю я, с надеждой глядя на хирурга. – А вдруг это не Юля? Вдруг, вы ошиблись?

      – Ну хорошо, пойдемте, – подумав, соглашается врач.

      В палате реанимации, на специальной кровати с бортиками, под капельницей, с трубками во рту лежит молодая девушка. Я подхожу вплотную, долго всматриваюсь, хотя сердце екнуло сразу. Сомнений нет – это моя единственная дочь Юля. Внешне она не изменилась – все та же красавица, только смертельно бледная. А внутри по словам хирурга…

      Я представил себе ужасные последствия воздействия кислоты и меня передернуло. Я отвожу взгляд, делаю шаг назад и сипло спрашиваю Гелашвили:

      – Что я могу сделать для нее?

      – Сдайте кровь. Это всегда нужно.

      2

      Мой старенький «пежо», брошенный посреди лужи, покапризничал и завелся не сразу. Когда двигатель наконец заурчал, я включил обогрев и устало прикрыл глаза. Мне было не по себе, я отключился во время сдачи крови и до сих пор испытывал неприятное головокружение.

      Терзающая душевная боль дополнилась новой тревогой: как Катя перенесет известие о том, что с дочерью случилось несчастье? Врачи и так накрутили ее, что поздняя беременность таит много опасностей, просили избегать волнений, а как в этом случае не волноваться? Чем я ее успокою? Постепенно я пришел к мысли, что лучше повременить с правдой, подождать, пока Юля придет в себя.

      Поколебавшись, я решил не возвращаться домой, а сразу ехать на работу. Время – почти семь, и по телефону проще утаить страшное, чтобы не встревожить жену.

      В «Юпитер-банке» я занимаю должность руководителя отдела