Humanizar el sufrimiento y el morir. José Carlos Bermejo Higuera

самой.

      – Как, впрочем, нет денег на кухарку, домработницу и водителя, приходится самой.

      – Вот именно!

      – Получается, что даже если наша русская баба не работает, она все равно работает – кухаркой, няней, стилистом, дизайнером…

      – Вот именно! Но мне удалась роль стилиста. Кстати, ты знаешь, я сменила работу!

      – Да ну?

      – Занималась я, занималась аэробикой и до того допрыгалась, что мне предложили ставку тренера! Предыдущая в декрет ушла.

      – Да ну? А как же твоя бухгалтерия?

      – За те же деньги в бухгалтерии я зарабатывала сколиоз, а здесь зарплата плюс тренировка на халяву! Так что надумаешь – давай к нам!

      – Спасибо конечно… Только я скоро тоже, как предыдущий тренер…

      – Вот это да! Поздравляю! Кто счастливый папаша? Игорек?

      – Ага. Только не счастливый, а сбежавший.

      – Ну и фиг с ним! Я была бы рада и такому раскладу. Годы-то идут.

      – А у тебя на личном фронте совсем ничего?

      – Ну, положим, не совсем… Только он женат. И дети на стороне ему не нужны.

      – Ну так обмани, залети, не спрашивая…

      – Это он предохраняется, не спрашивая!

      – Заботливый, гад!

      – Вот-вот! Ой! – Наталья взглянула на часы. – На работу пора!

      – И мне пора, – произнесла я, приподнимаясь.

      Печаль моя прошла. Я не несчастная, мне даже завидуют, и я даже даю советы.

9

      У меня родился мальчик. С первого дня было понятно, каков он есть. Он невозможный красавец – в папу. Страшно сообразительный, хочется верить, что в меня. И совершенно неуправляемый. Кристиан, так я назвала его, орал без всякой видимой причины, когда ему только заблагорассудится. Спал тоже когда хотел, совершенно не по-научному, и уж абсолютно не признавал в жизни такого понятия, как «расписание кормлений». Он мог отказаться брать поданную вовремя грудь и через полчаса устроить истерику по причине страшного голода. В панике я набросилась на Тобиуса, как только он возник в моей палате: что поисходит? Небеса испытывают меня на прочность за какие-то страшные грехи, совершенные мной в каменном веке? Может, я приносила младенцев в жертву, сбрасывая их со скалы?

      – Не только тебе тяжело, – резонно заметил Тобиус.

      – Ты о чем?

      – С Эдвином совершенно невозможно договориться.

      – Кто такой Эдвин?

      – Ангел-хранитель твоего малыша. Он так рад, что ему наконец-то дали родиться, что теперь позволяет ему абсолютно все.

      – А что ему давно надо было родится? – встрепенулась я.

      – Душа малыша ждала своего рождения еще со времен Египта. И Эдвин ждал этого вместе с ней.

      Мой желудок начал сжиматься от волнения.

      – Мой ребенок – потомок фараонов?

      – Да, и ему никак не могли подобрать нужную мать.

      – Что, я тоже оттуда? – я уже ничему не удивлялась. Впрочем, ведь я вообще не знала, кем была раньше. Тобиус усиленно держал это в секрете.

      – Нет. К этой части света ты никогда не имела отношения.