Гибрид. Для чтения вслух. Игорь Беляев

И печка не помогает. Построили дом из какого-то пустотелого кирпича. Стены плачут. А рояль постоянно расстраивается. Слышите? Дребезжат сразу две ноты. И косточка от клавиши «до» отскочила на днях. Придется снова звать настройщика.

      У рояля моя мамочка. Господи! Как я скучаю без тебя! Ты ведь единственная понимала меня всегда.

      Узнаёте? Конечно, знаменитый этюд Скрябина… Когда слышу эти божественные звуки, я улетаю далеко-далеко… На другую планету.

      А все это было. Было. Еще до Войны.

      Ужасно смешная штука – жизнь.

      Как говорил один Сказочник в старом спектакле: «Крибле, крабле, бумс… Тсс…»

      Он прикладывает палец к губам.

      Музыка и Пантомима.

      На манер театра восковых фигур и немого кино.

      Книга первая

      МАЛЬЧИК-С-ПАЛЬЧИК

      У НИКИТСКИХ ВОРОТ

      – Гулять надо в своем дворе. А на улице могут задавить, – говорит Аня. И мы идем на улицу.

      Моя мамина бабушка живет у Никицких Ворот. Никаких ворот по-правдашнему нет.

      Есть просто улица. И по ней ходит трамвай – «Аннушка». И «Двадцать второй».

      Дом бабушки против театра.

      А театр называется «РЕ-ВО-ЛЮ-ЦИЯ»!

      Вон там я и живу, в гостях у бабушки.

      Обнаружился я в этой жизни, когда мне было лет пять. Да, точно – пять лет.

      Вот я стою на углу Никицкой. Там – памятник…

      А здесь аптека. Остановка у магазина. Но сегодня трамвай по рельсам не ходит.

      Первое мая! Праздник!

      На аптеке – портрет. В полдома! Узнаёте? Ну канешно – самый добрый человек на свете. И самый умный.

      Мимо все бегут с выпученными глазами.

      Гремит музыка:

      Утро красит нежным светом

      Стены древнего Кремля,

      Просыпается с рассветом

      Вся Советская земля…

      Я держу Аню за руку. Крепко-крепко. Потому что боюсь потеряться.

      Демонстрация!

      – Какие мы холосенькие! – говорит какая-то тетя и гладит меня по голове.

      На мне бархатный костюмчик, который сшила бабушка из дедушкиного пиджака. И большой бант в горошек.

      Я стесняюсь. Все на меня смотрят. А тетя протягивает конфету.

      На фиг мне нужна ее конфета?!

      – Что должен сказать вежливый мальчик? – рассерживается Аня.

      И вежливый мальчик говорит:

      – Спасибо, тетя.

      На бульваре продают «уди-уди» и мячики на резинке.

      Вот такие. Раз – два! Раз – два – три!

      Но больше всего мне хочется шарик, который летает.

      Вон там стоит дядя на одной ноге, и у него целая куча этих цветных шариков.

      Красные! Синие! Зеленые!

      Я хочу красный. И синий тоже.

      Тащу туда Аню – вдруг все шарики кончатся. И нам ничего не достанется.

      Вчера бабушка водила меня сюда в парикмахерскую. Подстригаться на лето.

      Я не люблю подстригаться. Потому что волосы потом кусаются.

      На кресло положили доску. А на доску я влез сам. Тетя-парикмахер сказала, чтобы я перестал вертеться. А то она мне отстрижет уши.

      Тут она взяла машинку и как вцепится!

      Я, канешно, заорал.

      А бабушка сказала:

      – Перестань сейчас же! Ты же мужчина! Возьми себя в руки.

      Я, канешно, мужчина. Но зачем за волосы дергать?!

      Беру себя в руки. И эта противная тетка оставляет мне вот такую челку на все лето.

      Бабушка этот праздник не считает. У нее – Рождество и Пасха. Но сегодня она все равно печет пироги. Потому что к обеду соберется вся семья.

      А я люблю всякие праздники.

      Кипучая! Могучая!

      Никем не победимая.

      Страна моя!

      Москва моя!

      Ты – самая любимая!

      Дома я сказал, что это песня про мою бабусеньку.

      – Почему? – спросил дядя Жорж.

      – А потому, что наша бабусенька – кипучая, могучая, никем не победимая и самая любимая.

      – Сам додумался? Или Аня научила?

      – Да будет вам, – рассердилась Аня. – Как что, сразу Аня виновата. – И пошла на кухню обижаться.

      К Ане придираются, потому что она – неродная дочь.

      – Со стола убрать – Аня! Посуду мыть – Аня! Как будто, кроме Ани, некому…

      У меня одна мама и один папа. Две бабушки и два дедушки. Правда, один дедушка уже давно почему-то прохлаждается в тьмутаракани. И я его живого не помню. Только на этой вот большой фотокарточке.

      Очень хороший дедушка! Из его костюмов мне и перешивают. А дедушка, может быть, скоро приедет,