Наши друзья Человеки. Бернар Вербер

для отдыхающих? Стриптизерша?

      У молодой женщины появляется улыбка, похожая на хищный оскал.

      – Жалкий тип.

      – Простите, я пытаюсь догадаться. В подобном костюме… Не знаю. Как вас зовут, кстати?

      – А тебе какое дело?

      – Ну, если вы таким тоном будете разговаривать… Хочу вам заметить, что если на нас смотрят, то публике вы вряд ли понравитесь. С таким поведением вылетите после первого же голосования.

      Она размышляет.

      – Но вам везет, я играю честно. И, если хотите, сделаем заново сцену знакомства. Они потом при монтаже подправят. (Говорит неестественным тоном.) О, здравствуйте, мадемуазель. Меня зовут Рауль Мельес, а вас?

      Он протягивает ей руку. Она смотрит на руку, еще немного колеблется, поворачивается к публике и вдруг принимает фальшиво-восторженный вид.

      – Саманта Бальдини.

      – А чем вы занимаетесь в жизни, мадемуазель Бальдини? Наверное, вы акт риса?

      Саманта подыгрывает Раулю:

      – Нет, не актриса, но все-таки артистка.

      – Художница? Скульптор? Музыкант? Прима-балерина? Мимистка?

      Саманта чуть хмурится, так как не знает значения последнего слова, но быстро оправляется.

      – Не совсем, скажем так: артистка цирка! Я – дрессировщица тигров.

      – Дрессировщица тигров? Да уж, такое не часто встретишь. Вы, должно быть, очень храбрая. Они вам никогда не причиняли зла, эти ужасные хищники?

      Саманта отвечает, во все стороны бросая взгляды и улыбки, словно на арене.

      – Нет, все хорошо. Спасибо, что беспокоишься обо мне, милый Рауль. Это, как бы сказать… настоящая профессия. Ты должен еще в ранней юности научиться преодолевать свой страх.

      – Извините меня, я мало что понимаю, может быть. Но… ваш наряд так специально задуман, – Рауль улыбается, – чтобы гармонировать с вашими… партнерами?

      – Конечно. Это мамаша Антуанетта сшила его специально для меня. А вообще-то, отвечая уж совсем честно на ваш вопрос, скажу: я действительно волнуюсь перед каждым выступлением. Хотя я прекрасно знаю, что это просто большие котята. Вы будете смеяться (она выдавливает вымученный смешок, смотрит по сторонам), но в цирке тигров фамильярно называют «большими котятами».

      – И никогда не было несчастных случаев?

      – Ну, однажды… один старый чокнутый самец, Терминатор, дядюшке Пепперони все-таки яичко поцарапал. Э-э… с тех пор они с тетушкой Наталией часто ругаются.

      На лице Рауля играет деланная улыбка якобы заинтересованного телеведущего.

      – Вот как? Ну, что же, большое спасибо вам, дорогая Саманта, за то, что вы приоткрыли нам дверцу в мир артистов. Это действительно потрясающе. Можно мне называть вас Сам?

      Рауль улыбается фальшивой улыбкой. Саманта колеблется.

      – Ну конечно, господин Рауль.

      Он смеется. Саманта догадывается, что Рауль над ней издевается.

      – Нет, погоди, а ты-то, в твоей белой рубашке, ты чем занимаешься? Молчи, я сама догадаюсь. Сыровар? Колбасник? Ах, нет, ты слишком красиво говоришь… Психиатр. Головы