Грядет Тьма. Кейти Роуз Пул

же не станешь лишать человека надежды, а?

      – Надежды никогда нельзя лишать, – сказала Кхепри, и в ее голосе послышалось что-то неожиданно мягкое, драгоценное, словно медленно распускающаяся речная лилия. – Как насчет ужина вместо этого?

      Такого Хассан не ожидал. Он подумал о том, как сильно хотел провести здесь больше времени – с беженцами, конечно же, но и с Кхепри тоже.

      – Я бы не отказался.

      Девушка улыбнулась, и Хассан понял, что они все еще держатся за руки. Она словно тоже это заметила, но не отпустила, а перевернула его руку и легонько пробежала пальцами по его ладони. Его кожу покалывало, и он почувствовал, что начал краснеть.

      – Все равно руки достаточно нежные, – пробормотала она, и ее губы изогнулись в улыбке снова. – Теперь придется заработать мозоли, если хочешь побить меня в следующий раз.

      Она отпустила его руку и начала собирать тренировочные мечи, а Хассан просто смотрел на нее. Он одернул себя, и когда солнце опустилось в море, они покинули тренировочную площадку.

      Запах дыма наполнил воздух, когда они добрались до другой стороны агоры, где лагерные костры только начинали загораться. Подойдя к лагерному костру, который Кхепри делила с другими, Хассан заметил знакомые лица: Азизи, его мать и маленькая сестра. Они, как и женщина постарше, с которой Хассан разговаривал вчера, радостно приветствовали его и усадили очищать от кожуры и семян тыкву.

      – Ты везунчик, – сказала мать Азизи, которая назвалась Халимой. – Это всего лишь второй раз с самого нашего приезда, когда мы едим свежие овощи.

      Хассан нахмурился, вспоминая о многочисленных богатых блюдах, которыми наслаждался на вилле тети, даже не задумываясь об этом.

      – Откуда берется еда?

      – Служители храма пожертвовали большую часть, – сказала женщина. – Достаточно, чтобы поддерживать в нас жизнь, на данный момент. Некоторые отправились в близлежащие холмы, чтобы охотиться на птиц и мелких животных. Сейчас лето, но я боюсь того, что принесет зима.

      – До этого еще месяцы, – сказал удивленный Хассан. Он задумался, сколько других беженцев считали, что до возвращения домой еще месяцы.

      Ужин оказался общественным делом – у каждого лагерного костра сидело пять и больше семей, они собрали вместе добытое и готовили еду, пока за детьми, слишком маленькими, чтобы помогать, присматривал один из взрослых. Сегодня вечером был черед Кхепри. Хассан часто отрывал взгляд от тыквы и смотрел, как дети лазают по ней – забираются девушке на спину и прыгают на колени. Кхепри выдерживала все это с вызывающим восхищение терпением.

      Когда небо потемнело, все собрались вокруг костра трапезничать. Хотя Хассан съел всего два маленьких кусочка, оставляя большую часть еды другим, он не мог вспомнить, когда еще так, от всего сердца, наслаждался едой – жареная тыква и чечевица, приправленная молотым перцем, со свежим хлебом, орехами и фигами. Эта еда была намного проще блюд, к которым Хассан привык в королевском дворце, но ее запах и вкус напоминали дом, и у него ныло сердце.

      Получив эту крошечную частичку Херата, он захотел