Браконьеры. Василий Головачев

туда – медведица была, иду обратно – нету. Куда девалась, непонятно, однако пугать её здесь некому.

      – А фотографа где встретил?

      – Тут неподалёку, дважды. Получается, что медведица пропала после того, как я её встрел.

      – А лось?

      Пахомыч сдвинул пальцем кепку.

      – Не помню. Хотя должон был позже пропасть, после встречи.

      – Странно.

      – Ага.

      – Покажи, где он стоял.

      Они двинулись от берлоги к низинке, переходящей в болото.

      Где-то в паре километров от них послышался нарастающий гул вертолётных винтов.

      Оба остановились, прислушиваясь.

      – Летят охотнички, – проворчал Пахомыч. – Интересно, найдут кого или нет? Я предупреждал егеря, что лоси ушли, волки тоже.

      Вертолётный гул отдалился.

      – К зимнику полетели.

      – Хрен с ними, они нам не приятели и не родственники.

      Двинулись вдоль низинки, остановились у муравьиной кучи.

      – Вон там он стоял, между соснами.

      Максим сосредоточился на восприятии «невидимого», порыскал между деревьями, нашёл несколько свежих отпечатков подошв на траве, на слое опавших сосновых иголок и на мху. Отпечатки были странные, с рифлёным рисунком каких-то иероглифов, и пахли чужеродно.

      – Что откопал? – подошёл к нему Пахомыч.

      – А ты разве не видишь? Ты же лесник.

      – Не подначивай, лесник я, да не охотник и не следопыт. Вижу, отпечатки ненашенские, на берегу такие же.

      – Да уж, следы странные.

      Послышался нарастающий гул вертолёта, слева над деревьями мелькнули сине-белый корпус, гул стал отдаляться и ухнул куда-то вниз, будто винтокрылая машина провалилась в яму. Стало тихо.

      – Упал он, что ли? – пробормотал Пахомыч.

      Максим прислушался к своим ощущениям.

      – Вроде бы нет. Пошли посмотрим, они где-то недалеко, в полукилометре сели.

      – Сдались они тебе!

      – Не нравится мне…

      – Что? Команда?

      – Мистика.

      – Какая мистика? – не понял старик.

      – Просто так звери не пропадают. Их либо браконьеры убивают либо ловят для продажи. В нашем случае происходит нечто необычное, согласен? Следов-то и в самом деле никаких нет, кроме отпечатков фотографа.

      – Никаких.

      – А отпечатки его подошв вообще невозможно идентифицировать. Такую обувь не носят ни китайцы, ни японцы, ни американцы, зуб даю. Ладно, разберёмся.

      Максим определил предполагаемое место посадки вертолёта, быстро направился в ту сторону, лавируя между деревьями и валежником.

      Пахомыч поспешил за ним, позавидовав лёгкости, с какой племянник передвигался по лесу.

      Минут через двадцать вышли к ровной прогалине между деревьями и кустарником, тянувшейся к реке длинным языком.

      Вертолёт стоял на краю прогалины, двигатель не работал, винты не вращались.

      Максим остановился, принюхиваясь и приглядываясь к мирному пейзажу, достал бинокль.

      – Странно… никого… и пилота не видно.

      – Может,