В огне. Александр Афанасьев

из него мало, большей частью справлялись пушки, только поэтому он счел возможным сначала пообедать, тем более что принять горячую пищу последний раз удалось два дня назад, все время, пока они шли к Ченстохову, пробавлялись сухпаем. Чистить оружие он пристроился на броне тяжелой БМП, насвистывая старинную казачью «Ой, то не вечер…», по этому свисту его, видимо, и нашел Буревой.

      – Тихон! – Он вскочил на броню, какой-то красный, как из бани. – Что ты?

      – А чего?

      – Двигаться надо! Сполох!

      – Что за сполох?!

      – Крупная банда к границе идет, летуны ее засекли и немного потрепали, но у них, похоже, заложники. Мы ближе всего от них. Давай, садись в седло…

      – Да пошел ты… Есаулом командовать будешь, – вяло ругнулся Тихон, понимая, что покой им только снится.

      Тронулись на четырех тяжелых БМП – монстры по сорок пять тонн, способные держать выстрел из гранатомета и вооруженные пятидесятисемимиллиметровками, в то же время могут давать до шестидесяти километров в час на хорошей дороге. Вот сейчас они и шли по такой дороге в сторону австрийской границы, верней, не по самой дороге, а параллельно ей. На дороге было много брошенной техники, автомобилей, и расчищать ее было некогда…

      Тихон на сей раз сидел не на броне, наблюдателем был другой. Ему досталось место в десанте, гулкое, тряское, вытряхивающее всю душу, но все же безопасное…

      – Эх… к дому бы вернуться! Как жать зачнут – так бы и в помощь… – сказал один казак, заросший неопрятной щетиной, но с ласковыми и большими, словно у теленка, глазами.

      – До белых мух тут простоим, – мрачно буркнул Буревой, – если не до следующего года.

      – Варшаву же сдали, – возразил Тихон.

      – Сдали… как сдали, то нам лучше и не знать. Мабуть, и лучше было бы с боем взять. Эти… видал, как зыркали? Непоследний раз здесь, браты казаки, ох, непоследний.

      – А там-то что?

      – Банда там, сказано же.

      – Эх, ну не пойму я, браты, – вступил в разговор еще один казак, худой и чернявый, но крепкий как проволока. – Вот мы шли через деревню… ну, зараз километров за пять до города, помните?

      – Ну?

      – Как живут люди! У нас так атаманы не живут, как здесь казаки живут.

      – Какие тебе тут казаки? Окстись.

      – Ну, это я к слову. Живут здесь дюже богато… хоромины кирпичные. У кого и на три этажа. Баз[9] – так на целую ферму. Так чего же им надо, супостатам?

      – Поляки…

      – Приедем, у них и спросишь. Зараз ответят.

      – Нет, зря как следует не брухнулись. Дурная здесь порода, выводить надо.

      – Рот закрой.

      Боевую машину в этот момент тряхнуло особенно сильно – ввалились в какую-то яму.

      – Так чего же они… – не унимался один из казаков, – своих захватывают. Они же все про нацию гутарят – нация, нация…

      – Задрал ты, Пахом… – беззлобно проговорил Буревой. – Как языком чесать, так ты первый. Иди у них спроси, мабуть, и ответят.

      – Как дело делать –

9

Скотный двор.