Серая чума. Александр Рудазов

его здесь, на Рари.

      – Не торопись так, порождение Кафа! – холодно сказал маг, медленно приближаясь к истерично мечущемуся ифриту. – Ученица?…

      – Жива, жива, только штаны все в песке, – сердито поднялась на ноги Ванесса. – Ну… спасибо, что успел…

      – Я сразу почувствовал, когда моего раба утащили. Спешил, как мог. Ифрит, подойди!

      – Не приближайся ко мне, маг! Я гонец Великого Хана! – предупредил тот, все еще пытаясь нащупать в воздухе портал. – Великий Хан страшно покарает тебя…

      – Я сказал, подойди!!! – повысил голос Креол, ударяя в ифрита Копьем Духа. – Или мне загнать тебя в океан и посмотреть, как ты изойдешь облаком пара?!

      – Смилуйся, о Сильнейший из Сильных! – гнусаво взмолился ифрит, с ужасом оборачиваясь к жутчайшему кошмару огненного джинна – холодному океану. – О Владыка Миров, Десница Судьбы, Перст Указующий и Направляющий, смилуйся над верным рабом твоим, я исполню все, что скажешь!

      – Это уже лучше, – согласился Креол. – Сюда.

      Ифрит робко засеменил к нему, опасливо поглядывая на посох.

      – На колени! – ударил его посохом Креол.

      – Смилуйся! – заскулил ифрит, выполняя приказ.

      – Как твое имя?

      Коленопреклоненный джинн замялся. Ему ужасно не хотелось сообщать свое имя. Узнав его, Креол заполучит всю власть над своим пленником, сможет превратить его в раба, да и вообще – что захочет, то и сделает.

      – Я жду! – напомнил Креол.

      – Никогда!!! – неожиданно взревел ифрит, хватая мага за ногу.

      Но Креол оказался быстрее. Он взмыл в воздух и резко перевернулся вверх ногами, левой рукой швыряя во врага заклятие Замешательства, а правой ударяя посохом. С черного стекловидного навершия сорвалась еще одна молния. Ифрит скорчился и заскулил от боли.

      – Червь! – яростно прошипел маг, опускаясь на землю. – Я сражал архидемонов и богов! А ты всего лишь рядовой ифрит – пылинка перед моими очами! Покорись!

      – У… а… о… – простонал ифрит, пораженный Замешательством и все еще мучаясь от боли. Заклятие лишило его связности мыслей. – Мое имя… мое имя… Я Абдель Атааллах ибн Адхам ал-Шупта!

      – Отлично! – растянул губы в улыбке Креол. – Твоя душа – моя!!!

      И вонзил в ифрита посох.

      Абдель Атааллах забился в корчах. Адамантовое острие прошило ему затылок, и осталось внутри. Посох задергался, как живой, начал извиваться, но Креол, торжествующе хохоча, удерживал его в прежнем положении. Его жертва билась все сильнее, с каждой минутой лишаясь сходства с человеком и превращаясь в нечто вроде сморщенной красной мочалки. Ифрит утончался, изгибался и втягивался в посох, как вода втекает в слив раковины. Последний болезненный вскрик – и вот его уже нет, только валяются на песке набедренная повязка и чалма.

      Креол повернул посох и удовлетворенно вгляделся в глубины обсидианового шара. Ванесса подошла поближе и тоже посмотрела, но ничего не увидела – только какие-то странные всполохи. На миг ей показалось, что там, внутри,