Связанные одной местью. Ирина Незабуду

возрасте её дочери позволительно такое легкомыслие – выходить на улицу, не обмазавшись кремом с SPF хотя бы от двадцатки. А вообще, и ей нужно сказать, чтоб так не делала. Марта вот в детстве обгорела, семь часов к ряду пропалывая ненавистную картошку, теперь все плечи в пигментных пятнышках, как у замарашки. Картошка та, к слову, первая и последняя в её жизни была, слава те…

      Запекаясь под горячими лучами, женщина думала о дочери. А ведь правда, самый возраст. Первая любовь, всякие глупости. Как раз в этом возрасте Марта совершила свою самую большую в жизни ошибку. Ох, нет, порой и в душе ей не двадцать. Всё-таки опыт есть опыт, каждый сам набивает свои шишки. Но как бы всё-таки хотелось, чтобы её дочь таких ошибок не совершала, чтобы всё иначе было у неё, и поменьше боли.

      – Викуль, ты с телефоном? – из-под прикрывающей лицо соломенной шляпки спросила Марта.

      – Ага, – вяло отозвалась сестра.

      – Позвони ей.

      – Лаадно, – послышался вздох…

      ***

      Нагулявшись по немногочисленным поселковым улочкам, Санька вышла на набережную. Какое прекрасное место – жизнь кипит круглосуточно. И если б Антиповой так не хотелось спать, она бы уже пританцовывала вон в той кафешке, под бархатный голос вон того чернявого дядьки. Но сейчас этот голос её только убаюкивал. Выдохшаяся девушка присела на скамейку и достала из кармана шорт на сей раз незабытый телефон чтобы проверить – вдруг Егор написал, а она не услышала, но тут заиграла мелодия входящего – сейчас это были «Штампы» певицы Максим.

      – Да, Викусь, – ответила Санька, которая была хоть и вспыльчивой, но сравнительно быстро отходила.

      – Санька, где ты?

      – Гуляю.

      – Где гуляешь, козюлька? Мать волнуется.

      – Пусть не волнуется, я вернусь.

      – Когда? Мы…

      – Вернусь! – перебила внезапно вспыхнувшая девчонка и скинула вызов.

      Неохота разговаривать. Убрав телефон обратно, она откинулась на спинку и, пытаясь держать глаза открытыми, уставилась вперёд, на снующих между торговыми точками прохожих. Но вскоре их пёстрые силуэты расплылись в мутные цветные пятна…

      – Девушка!

      Санька очнулась. Она что, задремала? Взгляд наткнулся на большие карие глаза, показавшиеся Антиповой знакомыми.

      – Санчес? Антипова? – улыбнулся парнишка с оголённым загорелым торсом и жевачкой в зубах, и девчонка резко вспомнила:

      – Наумов? Сашка, это ты?!

      Санька накинулась на земляка, чуть не задушив того в объятиях. Она просто офигела. Он-то как здесь оказался? С Сашкой они в детстве морковку с бабулиного огорода «тырили», в карты рубились в детском домике и лазили по заброшенному садику.

      – Я, – кивнул паренёк, не двигаясь с места.

      Санька узнавала своего застенчивого, милого, отзывчивого и весёлого давнего друга. А он почти не изменился – те же добрые глазюки, скромная улыбка. В детстве Антипова часто гостила в Н-ске у бабушки. Та жила (и по сей день живёт) в кажущемся каким-то рудиментом на фоне