Несколько слов о новой комедии г. Островского «Бедная невеста». Иван Тургенев

упрекаем мы г-на Островского: мы упрекаем его в излишнем раздроблении характеров, – в раздроблении, доходящем до того, что каждая отдельная частичка исчезает, наконец, для читателя, как слишком мелкие предметы исчезают для зрения. Г-н Островский в наших глазах, так сказать, забирается в душу каждого из лиц, им созданных; но мы позволим себе заметить ему, что эта бесспорно полезная операция должна быть свершена автором предварительно. Лица его должны находиться уже в полной его власти, когда он выводит их перед нами. Это – психология, скажут нам; пожалуй, но психолог должен исчезнуть в художнике, как исчезает от глаз скелет под живым и теплым телом, которому он служит прочной, но невидимой опорой. Это, между прочим, не худо заметить и некоторым нашим критикам, которые считают долгом начать каждую свою статью ab ovo[2], как будто и в критике его убеждения, его коренные правила не должны перейти в плоть и кровь, и он всякий раз обязан выставлять их напоказ перед собой и читателями, как какие-нибудь верстовые столбы, чтобы не сбиться с дороги.{5} Притом эта мелочная копотливая манера неуместна особенно в драматическом произведении, где она замедляет и охлаждает ход действия и где нам дороже всего те простые, внезапные движения, в которых звучно высказывается человеческая душа, – подобные, например, хоть этой черте, взятой нами у самого г-на Островского: Марья Андреевна собирается сказать Меричу свое горе – предложение ненавистного г-на Беневоленского. Мерич прерывает ее замечанием, что у ней хорошие глазки, что так и хочется поцеловать ее. Марья Андреевна, вся судьба которой решается в это мгновение, восклицает, наконец: «Да ты выслушай, ради бога!

      Сноски

      1

      Считаю нужным предуведомить читателей, что, пробежав настоящую статейку о «Бедной невесте», писанную чуть не тридцать лет тому назад, я было раздумал ее перепечатать – и помещаю ее теперь скорее с целью некоторого самобичевания. Нечего говорить, что моя оценка «Бедной невесты», одного из лучших произведений нашего знаменитого драматурга, оказывается неверной, хотя некоторые отдельные замечания, быть может, и не лишены справедливости. Как известно, А. Н. Островский посрамил мои опасения и более нежели оправдал мои надежды. Париж. 1879.

      2

      с самого начала (лат.).

      Комментарии

      1

      …о первой, известной комедии г. Островского не было сказано ни слова. – Комедия Островского «Свои

2

с самого начала (лат.).

5

…некоторым нашим критикам, которые считают долгом начать каждую свою статью ab ovo ~ чтобы не сбиться с дороги. – Тургенев намекает здесь на Ап. Григорьева, который начинал обычно статьи обширным изложением теоретических основ своей критики. После рассуждений общего характера, содержавшихся в первой и второй статьях обзора «Русская литература в 1851 году», Ап. Григорьев начинал третью статью этого цикла словами: «В прошедшей статье мы определили ближайшую исходную историческую точку современного состояния словесности – ближайшую, говорим мы, ибо, чтобы определить первоначальную, надобно было бы вести речь от яиц Леды». Слова «от яиц Леды» полностью совпадают с выражением «ab ovo», употребленным Тургеневым.