Мятеж. Александр Афанасьев

Два пулемета – тринадцать миллиметров на башне и семь и шестьдесят два, три линии[14], спаренные с пушкой. Теоретически танк хорош – но именно теоретически. На современном поле боя, с его управляемыми самонаводящимися шестидюймовыми снарядами, отстреливаемыми на пятьдесят километров, с боевыми вертолетами, ракеты которых бьют по целям с десяти километров – этому танку места не было...

      Теперь с этим танком надо что-то делать. Самое главное, вдруг не окажется топлива? Интересно, как здесь принято перевозить технику? По идее – можно перевозить и заправленной, соляра не горит. А если нет топлива? Идти в ближайшую деревню за ведром соляры? Нет, скорее за бочкой. А потом ее сюда катить. А больше поезда тут вообще ходить не будут, подождут, пока они с танком справятся.

      Великолепно...

      Кстати, еще один вопрос: а как для начала эту вот дуру, весом шестьдесят две, если память не подводит, тонн, сгрузить с платформы? Кран подогнать?

      Вопросы, вопросы...

      Со стороны Пожареваца кто-то бежал, сотник повернулся – и вспомнил, что потерял свое оружие. Но это был всего лишь Певцов.

      – Жив? – задал он дурацкий вопрос, когда подбежал к платформе, схватился за нее руками, тяжело дыша.

      – Как видишь. Где остальные?

      – Сейчас будут. Какая ляля...

      – Мы с этой лялей – намучаемся. Что с ней делать теперь?

      – Как что? Заводить и ехать...

      – Заводи и едь. Сумеешь?

      Певцов взобрался на платформу, как старый дед, цепляясь и руками и ногами. Потом так же залез на танк, на башню...

      – Ты что, в самом деле умеешь?

      – Есть немного.

      – Где научился?

      – Да брательник на броне отслужил... Это не сложнее, чем трактор водить. Ага!

      Певцов открыл люк – это тебе не машина, никакой противоугонки нет – и полез внутрь танка. Подбежал Чебак.

      – Соболя где оставил?

      – Там, с Божедаром плетется. Живой, командир?

      – Да что вы все меня хороните? До самой смерти не умру.

      – Мы смотрели, как ты уцепился, думали, сбросит.

      – Держите меня четверо. Батя быка седлал.

      – Так то батя. И то быка...

      Подбежал Божедар.

      – Живой, пан казак?

      Чебак посмотрел на Велехова. А Велехов – на Чебака. И оба – расхохотались.

      – Казаки! – Певцов вылез из башенного люка.

      – Ну что?

      – Соляры под пробку! И снаряды загружены!

      – Давай потихоньку назад! Только тихо!

      Танк зашевелился на платформе, утробно взревел двигателем.

      – Давай, давай!

      Пушка – самое уязвимое место танка – была поднята на максимальный угол возвышения и повернута на девяносто градусов. Если им повезет – танк не перевернется при такой безумной разгрузке.

      – Давай!

      Передние колесные пары тележки разгрузились предельно, это было заметно.

      – Еще немного!

      Сотник, командовавший разгрузкой, толкнул Божедара

14

В реальности на стандартном «Леопарде» два пулемета MG3.