Холостяк. Иван Тургенев

и просто глазам не верю. Шпуньдик, Филипп, у меня в Питере – а? Добро пожаловать, дружище! Как ты меня сыскал?

      Шпуньдик. Вона! Чиновника разве мудрено сыскать? Я знал, в каком ты министерстве служишь. Кучин, Ардалион, прошлым летом ко мне в деревню заезжал… Ведь ты Ардашу Кучина помнишь?

      Мошкин. Какой это Кучин? Ах, да это не тот ли, что на дочери купца Караваева женился – и приданого, помнится, не получил?

      Шпуньдик. Тот, тот самый.

      Мошкин. Помню, помню. А он еще жив?

      Шпуньдик. Жив, как же! Ну, вот от него-то я и узнал, где ты служишь… Да! Лупинус велел тебе кланяться.

      Мошкин. Иван Афанасьич?

      Шпуньдик. Какое Иван Афанасьич! Ивана Афанасьича давно на свете нет; сын его, Василий… помнишь, он еще хромой?

      Мошкин. Ах, да, да.

      Шпуньдик. Ну, вот он. Он у нас судьей теперь.

      Мошкин (качая головой). Скажи, пожалуйста! Время-то, время – а? Да, кстати, Бундюков жив?

      Шпуньдик. Жив. Что ему делается? Он в прошлом году старшую дочь за немца-землемера выдал. Как же, как же! Бундюков тебе тоже кланяться велел. Мы все о тебе часто вспоминаем, Миша!

      Мошкин. Спасибо, Филипп, спасибо. Да не хочется ли тебе чего-нибудь? Водки, что ли, закусить… Пожалуйста. Трубки не прикажешь ли? Ведь мы с тобой по-старому? (Треплет его по ляжке и отнимает у него картуз.)

      Шпуньдик. Благодарствуй, Миша. Я не курю.

      Мошкин. А закусить?

      Шпуньдик. Нет, благодарствуй.

      Мошкин. Чай, устал с дороги?

      Шпуньдик. Ну, не могу сказать; почитай, с самой Москвы все спал.

      Мошкин. Ведь ты у меня обедаешь?

      Шпуньдик. Изволь.

      Мошкин. Ну, вот умница. Так-то, дружище, так-то! Не ожидал, признаюсь, не ожидал. Кстати, ты женат?

      Шпуньдик (со вздохом). Женат. А ты?

      Мошкин. Нет, я, брат, того… я не женат. – И дети есть?

      Шпуньдик. Как не быть! Пять человек. По их милости я вот и сюда притащился.

      Мошкин. А что?

      Шпуньдик. Да нельзя же, брат. Ведь надобно ж их куда-нибудь поместить.

      Мошкин. Разумеется, разумеется… А где ты остановился?

      Шпуньдик. Представь, близехонько. Трактир «Европу» знаешь?.. вот за Сенной. Тоже по рекомендации Кучина. Ну, брат, Петербург, скажу, город! Я еще только на Дворцовую площадь успел сходить. Признаюсь… Исакий-то, Исакий-то один чего стоит? Ну, вот и тротуары… достойны удивленья.

      Мошкин. Да, да… у тебя еще глаза разбегутся, погоди… А что, Филипп, помнишь, у нас там соседка была…

      Шпуньдик. Татьяна Подольская небось?

      Мошкин. Да, да, она, она.

      Шпуньдик. Приказала долго жить, Миша… вот уж девятый год.

      Мошкин (помолчав немного). Царство ей небесное! – Ну, а что, дела твои как идут?

      Шпуньдик. Помаленьку, брат, слава богу; я не жалуюсь. А твои как? С тех пор как ты от нас переселился, чай, в большие чины попасть успел?

      Мошкин. Нет, брат, куда нам! Какие тут большие чины! Тоже помаленьку.

      Шпуньдик. Однако ж крестик-то есть?

      Мошкин.