Кайсяку для незнакомца. Елена Чернова

Ольга покачала головой. – Не могу объяснить, но… так надо. Я должна следовать Пути. Я иду дальше.

      – А я иду с тобой. – Наталья упрямо выпятила подбородок. – В конце концов, я тоже умею драться.

      – Дело твоё. Не стану тебя отговаривать. Только всех твоих умений может оказаться недостаточно.

      – Твоих, конечно, окажется достаточно, – последовал язвительный ответ. – Иногда ты просто раздражаешь своими рассуждениями. Я вот не следую никаким Путям. Я просто живу. И должна заметить, что наши с тобой жизни довольно похожи.

      Пожав плечами, Ольга легко поднялась на ноги и не спеша отправилась дальше. Наталья последовала за ней, уже сожалея о своей вспышке.

      У следующего изгиба дорожка раздвоилась. Ольга, не раздумывая, свернула налево, на узенькую тропку, уходящую в глубину парка. Вокруг пересвистывались птицы; откуда-то доносились журчание и шум падающей воды. Тропка причудливо извивалась, описывала сложные петли, потом скользнула на миниатюрный мостик через ручей. Ещё один поворот – и подруги вышли на небольшую полянку, окружённую внушительными серыми стволами. Её украшала искусственная скала с гротом и маленьким водопадом.

      Наталья внезапно застыла на месте, поражённая ужасом.

      – Что это? – прошептала она.

      Возле старого дерева на соломенной циновке сидел давешний японец. Он успел переодеться – сейчас на нём был церемониальный самурайский наряд снежно-белого цвета. Впрочем, нижняя половина костюма уже окрасилась алым: аккуратно подобрав назад полы распахнутого хаори, коротким мечом, до половины обернутым белой же тканью, японец молча вспарывал себе живот.

      С неясным возгласом Наталья попятилась. Она никогда не боялась крови, но такое… Знаменитый японский обычай, увиденный воочию, потрясал невероятной жестокостью – и жуткой обыденностью. Мучительная, грязная смерть. Кем надо быть, чтобы по доброй воле обречь себя на подобное? А ведь в Японии умудряются находить в этом душераздирающем обряде красоту…

      Ольга осталась спокойной. Только тихо заметила, сжав плечо подруги:

      – Медицина здесь уже бессильна. Дай ему закончить.

      Она сурово и печально смотрела в лицо самоубийце, страшное в своей каменной неподвижности. Если он и заметил появление девушек, то никак этого не показал, продолжая методично резать себя слева направо. Из-под клинка расширяющимся потоком текла кровь; рана становилась всё длиннее, а движения японца – всё медленнее. Можно было только гадать, каких чудовищных усилий они ему стоили.

      – Я не могу на это смотреть, – всхлипнула Наталья, закрывая глаза ладонями. – Не могу! – Отвернувшись, она прижалась лбом к ближайшему стволу, не сдерживая рыданий.

      Самоубийца остановился. Теперь он сидел неподвижно, ссутулившись, по-прежнему вцепившись в меч обеими руками, и тяжело, с хрипом дышал. Знакомая с ритуалом, Ольга поняла, что он допустил ошибку, вогнав клинок слишком глубоко. Ему удалось довести лезвие до правого бока, но на этом его силы кончились. Он уже не сможет прекратить свои муки, перерезав, по обычаю, себе горло.

      Глядя на