Холодная война: политики, полководцы, разведчики. Леонид Млечин

своего рода «интернациональной бригадой» и помочь финнам.

      Многие в Англии и Соединенных Штатах считали Сталина и Гитлера двумя главными преступниками в мире. Сторонники такой точки зрения исходили из того, что союз со сталинским режимом мог быть только временным.

      Генерал Джон Дин, который во время войны руководил американской военной миссией в Москве, считал, что в Вашингтоне, занимаясь поставками оружия и стратегически важных материалов по ленд-лизу в СССР, перестарались и передали советской армии больше, чем следовало, – в особенности после того, как в войне наметился поворот в результате Сталинградской битвы.

      «Абсолютно правильным было относиться к России как к союзнику, – доказывал генерал Дин, – до тех пор, пока она терпела поражение в войне, но ситуация для нас стала очень серьезной, когда русские начали контрнаступление».

      Британские дипломаты составили доклад, в котором говорилось: «Общее мнение всех стран, граничащих с Советским Союзом и испытавших на себе советское правление, таково, что, каким ужасным бы ни было поведение немцев, это меньшее зло, чем правление России».

      22 мая 1945 года британский посол при польском правительстве в эмиграции сэр Оуэн О’Малли жаловался, что советское правление в Восточной Европе означает «чистки, аресты и расстрелы». Запад делает вид, что не замечает этого, во имя сохранения единого фронта против нацистской Германии, но настало время менять политику. Советская система «такая же жестокая, как правление нацистов». 1 октября 1945 года британские военные докладывали в Лондон, что пребывание советских войск на территории Польши сопровождается «повсеместными убийствами, изнасилованиями и грабежами. Такое поведение советских войск всем уже знакомо».

      В свою очередь, Сталин опасался, что англичане и американцы могут сговориться с немцами и вместе повернуть против него. 29 июня 1945 года маршал Георгий Константинович Жуков отдал приказ провести полную перегруппировку советских войск, находящихся на территории Германии, и подготовиться к ведению боевых действий против неназванного противника.

      Шанс преодолеть разногласия представился на встрече «Большой тройки» в Потсдаме. Гарри Трумэн считал очень по-американски, что большинство проблем – результат непонимания. Нужно встретиться со Сталиным – «лицом к лицу» – и обо всем спокойно договориться. Трумэн с детства гордился своей способностью договариваться с людьми.

      Гарри Трумэн объяснял историку Роберту Шервуду:

      «Внешняя политика, проводимая моей администрацией, является продолжением той, что была у страны с 1939 года. Я полагаю, что все мы испытывали к России самые добрые чувства как к нашему союзнику, и я знал, направляясь в Потсдам, что готов оказать ей помощь в деле восстановления…

      Но печальный опыт, кажется, свидетельствует, что русские не относятся к договорам с тем же священным трепетом, с которым относимся к ним мы».

      Когда Трумэн приехал в Потсдам, Черчилль