Второй мир. Эдди Шах

обойти других.

      Мэтьюз тоже дорожит нашей дружбой, но по другой причине. Двадцать лет назад его жена умерла от рака; тогда операции по замене ДНК с использованием клонов еще не получили широкого распространения. После смерти жены Мэтьюз замкнулся в собственном горе.

      Однажды он признался:

      – Больше всего мне недостает мелочей. Не чего-то важного, а каких-то обыденных… происшествий. Например, я вижу, как по перилам балкона скачет дятел, собираясь стащить орешек у синицы, или крохотные утята топают за мамашей по лужайке к речке. И вдруг я понимаю, что мне некому об этом рассказать, некому прошептать – тихо, чтобы не спугнуть птиц: «Иди-ка посмотри! Скорее, а то улетит…» Вот из-за чего я больше всего чувствую себя одиноким. Из-за мелочей жизни, таких незначительных вещей, о которых почти никому и не расскажешь…

      Постепенно мы все больше привыкали делиться друг с другом, и наша дружба крепла.

      Мэтьюз редко расспрашивал меня о моем прошлом. Но мое одиночество чуял.

      – Ты ведь никогда не любил, правда? – спросил он однажды.

      Его неожиданно прямой вопрос меня удивил.

      – Нет, почему же… Я любил родителей. Работу. То, чем я занимался.

      – Нет, я имею в виду другого человека. Женщину, например.

      – У меня были женщины… Я с ними встречался.

      – Я не о том, – отмахнулся Мэтьюз. – Я толкую о любви… понимаешь, когда ревнуешь, и тебе больно, если представляешь ее с другим, и радуешься, когда ты с ней.

      – Нет… еще нет.

      – Одиночество – это нехорошо.

      – Кому и знать, как не тебе, – машинально парировал я и сразу же пожалел о неосторожно вырвавшихся у меня словах. Но он, как оказалось, не обиделся.

      – Да ладно, подумаешь! У меня, по крайней мере, все было – была любовь… почти всю жизнь. Если у тебя это было, ты уже не будешь по-настоящему одинок. Да, иногда становится жалко себя, но это-то пережить можно. А вот ты, в отличие от меня, воспринимаешь жизнь слишком серьезно, позволяешь невзгодам одержать над тобой верх.

      – Жить вообще вредно, так что какая разница?

      – Какой ты вспыльчивый! Не хотел бы я трудиться у тебя под началом…

      – Да, я такой. Зато в моей области мне нет равных.

      – Не думай, что я хочу тебя достать, но тебе нужно сдерживать гнев… или как это называется? Досаду?

      Его следующий вопрос удивил меня еще больше, потому что я считал его человеком сдержанным.

      – Конор, кто тебя обидел?

      – Никто.

      – Тогда что с тобой происходит?

      – Хотелось бы знать, – вздохнул я. Видимо, чем-то он меня все-таки задел, потому что мне вдруг захотелось излить ему душу. – Иногда мне кажется, что я злюсь на весь мир потому, что у меня не было настоящей цели в жизни; я никогда не совершал ничего важного, значимого. У меня были замечательные родители, все, за что бы я ни брался, мне легко удавалось, причем без особых усилий. Удача сопутствовала мне во всем. У меня есть все, о