Сердце демона (сборник). Елена Усачева

не слишком большое, примерно в половину моего роста.

      – Да, – Дис слегка улыбнулся. Видимо, то, что я обратила внимание на эту скульптуру, доставило ему удовольствие. – Работа Фидия. Когда его пригласили в Олимпию для того, чтобы он изготовил статую для нового храма, мастер сделал первую пробную модель прежде, чем приступать к работе в натуральную величину. Та статуя, что стояла в храме, была бы слишком велика для моего скромного жилища, а эта как раз вписалась в коллекцию.

      Я чувствовала себя так, словно мир вокруг меня подернулся странной рябью. Я не то чтобы большой знаток искусства, но интересовалась чудесами света, могу перечислить все семь, разбудите меня даже среди ночи, и прекрасно знаю, что Фидий жил еще до нашей эры, а статуя Зевса Олимпийского сохранилась только в описаниях после того, как, оскверненная ворами, ободравшими все золото, была отправлена в Константинополь, где погибла во время большого пожара. Разумеется, ни о какой копии речи и не велось, работы Фидия вообще не дошли до наших дней! Ни одна из них!

      – Ммм… – Мне не хотелось обидеть коллекционера, но промолчать я просто не могла. – А ты уверен, что это именно Фидий?

      Дис опять улыбнулся – так же странно, как улыбался всегда, одними уголками губ.

      – Конечно, – ответил он, переходя к следующей нише, – как и эта статуя.

      Я последовала за ним. В нише стояла скульптура, изображающая юную девушку в тунике, соскользнувшей с сильного плеча. Вся фигура лучилась энергией, казалось, девушка вот-вот завершит незаконченный жест, вынет из колчана стрелу и наложит ее на не знающий поражения лук. На этот раз материалом для статуи послужил мрамор. Разумеется, я не разоблачила бы даже вчерашний новодел и скорее была готова поверить в то, что Дис с упорством маньяка воссоздает утерянные шедевры, чем в то, что все это – подлинники, неким чудом сохранившиеся в безвестности бог знает сколько веков.

      – Красиво. Ты сам художник? – осторожно задала я новый вопрос, переходя к следующему экспонату.

      – Я не художник, я коллекционер, – мягко поправил Дис. – Я умею ценить истинную красоту и берегу ее для вечности.

      – Но разве в этом случае не стоит открыть свой собственный музей? Ну, чтобы люди могли увидеть все это?

      – Люди? – Мне показалось или в голосе Диса проскользнуло презрение? – О нет, они не могут оценить прекрасное. Их век слишком короток, а все мысли направлены на сиюминутное. Лишь некоторые из них способны подняться над своей природой и создать нечто, достойное сохранения в веках. Среди них Фидий, Микеланджело, Леонардо да Винчи, кстати, их работы тоже есть в моей коллекции.

      Я обернулась к нему, уставившись в его лицо с непониманием и недоверием.

      Пока Дис говорил, меня терзала упорная и странная мысль, которую я озвучила тут же, как только он замолчал:

      – Ты так говоришь о людях, словно не относишь себя к их числу.

      Он ответил мне серьезным взглядом, пробравшим до самых костей.

      – У тебя тоже хорошие возможности встать над ними.

      Я издала нервный смешок.