Серп демонов и молот ведьм. Владимир Шибаев

или костоправ, но, вроде, по общественному выведению или как там еще. И будто изобрел по увлечениям хоббей специальное научное домино, разбросав кости которого вышла другая стройная картина шара – де стрельцы гоняли взашей Пушкина из Туруханска, Грозный, царь, строил обводной канал, готовя Беломорпуть и стругая руками замученных поляков для него лаги, а потом топил там несогласных стричься нагло бояр. Да и император всероссийский Петр вовсе и не Петр, а Петр и Павел – святые люди, да еще оказался внебрачный от Большого Гнезда и то ли от польской боярыни Морозовой, то ли от Софьи Палеолог. Печенеги у него стали варяги в Киеве, а новгородская береста – прямо из египетского плена второй династии, где умели складно писать палочкой. В общем, бездельные вруны-журналистики похохатывали, крутили по бокам лба пальцами, но громадную статью складно состряпали, подписали академиком, и она вышла, удвоив на неделю тираж. Даже Горбышу перепала мелкая премия, растворившаяся в запчастях старой мотоциклетки.

      Поэтому знающий научных мутил не понаслышке вохровец вежливо процедил:

      – Наберите, – и ткнул в телефон. – Только кнопки не сломай. – Конечно, такой посетитель запутался в висяке-аппарате, долго тыкался и потел. – Через семерку! – пояснил наконец непонятливому и кособокому вохр.

      – Ало! – слабым эхом выдохнул посетитель в трубку. – Науки и образования? Да, я… Ашипкин… Очень важно… Кто? По специальности космических сообщений и технологий… отверточных… болтов, но это секретно… По статье я… тут… Срочности? Очень бы хотел… Ага, да. Ждем тут немедленно, – сообщил он, от волнения моргая вохровцу и почему-то в числе, и отполз в сторону, тихо добавив: – Придут тут.

      И правда, через одиннадцать минут по лестнице сбежал сотрудник.

      – Кто в науку? – громко спросил он, хотя, кроме вялого, в холле никого и не стерегли. Только снаружи топтался и вертел крыльями ходячий человек-реклама.

      Посетитель поглядел на сотрудника, гражданина обычного возраста, роста и сложения, с тяжелыми усталыми глазами, застрявшими в небольших глазницах, с прической бобриком, в джинсах и вольно спадающем крупной вязки терракотовом свитере, и, видимо, остался доволен. Он улыбнулся:

      – Выглядите на пять, – подытожил он наблюдения, продолжая улыбаться. – С минусом.

      – С чьим минусом? – недовольно скривился газетчик. – Во-первых, здравствуйте, – бегло осматривая посетителя, сообщил он. – Я обозреватель отдела науки и просвещения Алексей Павлович… ну, сейчас у нас, – и походя слегка скосился на часы, что краем чуть задело беспокойного пришельца. – По какому поводу пришли к нам?

      – По проспекту трех революций шел… потом по второму свободному проезду… и пешком, прямо сюда, через площадь… На светофоре на зеленый.

      – Да… Извините, не расслышал толком: как Ваше… Ощипкин? Извините.

      – Нет, – заупрямился, нервно облизнувшись, притащившийся для чего-то в газету. – Ашипкин, – твердо направил он.

      – Лучше по имени-отчеству, – смутился обозреватель.

      – Ничего