Три толстяка. Юрий Олеша

пылавший на высоте, ослеплял глаза, как солнце. Люди задирали головы кверху и прикрывали глаза ладонями.

      – Вот он! Вот он! – раздавались крики.

      – Вот, смотрите! Там!

      – Где? Где?

      – Выше!

      – Тибул! Тибул!

      Сотни указательных пальцев вытянулись влево. Там стоял обыкновенный дом. Но в шести этажах были растворены все окна. Из каждого окна торчали головы. Они были разные по виду: некоторые в ночных колпаках с кисточками, обложенные затылками, как сырыми колбасами; другие в розовых чепцах, с буклями керосинного цвета; третьи в косынках; наверху, где жила бедная молодежь – поэты, художники, актрисы, – выглядывали веселые безусые лица в облаках табачного дыма и головки женщин, окруженных таким сиянием золотых волос, что казалось, будто на плечах у них крылья. Этот дом с растворенными решетчатыми окошками и с разноцветными головами, которые высовывались, как птицы, походил на большую клетку, наполненную щеглами. Все головы, вывертываясь, как удобней, и рискуя вытащить за собой своих обладателей, что угрожало полетом с высоты на мостовую, старались увидеть нечто очень значительное, что происходило на крыше. Это было так же невозможно, как увидеть собственные уши без зеркала. Таким зеркалом для этих людей, хотевших увидеть собственную крышу из собственного дома, была толпа, бесновавшаяся на площади. Она видела все, кричала, размахивала руками: одни выражали восторг, другие – негодование.

      Там по крыше двигалась маленькая фигурка. Она медленно, осторожно и уверенно спускалась по наклону треугольной верхушки дома. Железо гремело под ее ногами.

      Она размахивала плащом, ловя равновесие, подобно тому как канатоходец в цирке находит равновесие при помощи желтого китайского зонта.

      Это был гимнаст Тибул.

      Народ кричал:

      – Браво, Тибул! Браво, Тибул!

      – Держись! Вспомни, как ты ходил по канату на ярмарке.

      – Он не упадет! Он лучший гимнаст в стране…

      – Ему не впервые. Мы видели, как он искусен в ходьбе по канату…

      – Браво, Тибул!

      – Беги! Спасайся! Освободи Просперо!

      Другие были возмущены. Они потрясали кулаками:

      – Никуда не убежишь, жалкий фигляр!

      – Плут!

      – Мятежник! Тебя подстрелят, как зайца…

      – Берегись! Мы с крыши стащим тебя на плаху. Завтра будет готово десять плах!

      Тибул продолжал свой страшный путь.

      – Откуда он взялся? – спрашивали люди. – Как он появился на этой площади? Как он попал на крышу?

      – Он вырвался из рук гвардейцев, – отвечали другие. – Он бежал, исчез, потом его видели в разных частях города – он перебирался по крышам. Он ловок, как кошка. Его искусство ему пригодилось. Недаром слава о нем прошла по всей стране.

      На площади появились гвардейцы. Зеваки бежали к боковым улицам. Тибул перешагнул через барьер и стал на карнизе. Он вытянул руку, обмотанную плащом. Зеленый плащ развевался, как знамя.

      С этим же плащом, в этом же трико, сшитом из желтых и черных