Поцелуй бронзовой девы. Роман Антропов

ца графа Болеслава Ржевусского, сына местного магната. – Облегчите свою душу чистосердечным покаянием.

      – Я прихожу к вам, отец мой, в последний раз… – несколько неуверенно начал молодой граф.

      – Почему в последний раз?

      – Потому что я люблю и скоро собираюсь жениться.

      – Но разве женатые не исповедуются, сын мой? – удивленно вырвалось у служителя католической церкви.

      – Вы не дали мне докончить. Я люблю русскую, я собираюсь жениться на православной.

      Лицо ксендза как-то сразу потемнело и сделалось угрюмо-суровым.

      – Что ж… – усмехнулся он. – Таких случаев, к прискорбию, немало… Это – дело вкуса и известного влечения. Но, конечно, вы сами будете пребывать в лоне святой католической церкви?

      Молодой граф отрицательно покачал головой.

      – Нет… – твердо произнес он.

      – Как?! Вы…

      Ксендз-исповедник даже отшатнулся, отпрянул от молодого человека.

      – Я перехожу в православие. Родители моей невесты ставят непременным условием нашего брака мой переход из католичества в православие.

      – И вы? – сурово, гневно спросил один из верных слуг ордена Игнатия Лойолы[1].

      – И я принял это условие.

      Какие-то хриплые звуки вырвались из груди духовника-иезуита.

      – Я… я не верю своим ушам… Я не хочу, не могу этому верить, вы шутите…

      – На исповеди не шутят, отец мой… – серьезно ответил молодой граф.

      – Вы, вы – единственный отпрыск высокочтимого рода Ржевусских, самых пламенных и верующих католиков, переходите в иную, чужую веру?

      – Чужая вера? Что это за странное определение, отец мой? Разве Бог – не один и тот же? Разве есть специально православный Христос и специально католический Христос.

      – Не смешивайте Господа с церковью! – гневно прошептал исповедник.

      – Я вот именно и не смешиваю, это делаете вы, разделившие Христа на разные алтари разных церквей… – в тон ему ответил взволнованно граф.

      – Берегитесь! Вы богохульствуете.

      Глаза фанатика-ксендза загорелись бешеным огнем.

      – Я? Вы ошибаетесь. Если бы я переходил в магометанство или в иудейство – я мог бы понять взрыв вашего негодования, вашей духовной скорби. Но я перехожу в ту веру, которая высоко чтит Бога Христа. Что же это вас так устрашает, отец мой?

      – Вы переходите в веру тех, которые являются врагами нашего народа, ваших отцов, матерей, сестер и братьев.

      – Позвольте, отец мой, вы затрагиваете уже ту область, которая менее всего может касаться вопроса веры, религии: вы переходите на политику. Но разве это уместно здесь, в храме, на исповеди, перед святым Распятием? Или католическое духовенство отлично совмещает в себе служение политическим интригам со служением Богу?

      Лицо ксендза стало багрово-красным.

      – Еще раз повторяю вам: берегитесь! Вы начинаете издеваться над священнослужителями католической церкви. Вы с ума сошли! О, я узнаю в этом проклятое влияние православных изуверов… Сколько вы получили наставлений от их попов?..

      – Мне стыдно за вас, отец мой… – отчеканил молодой граф. – Вы – слуга Милосердного Бога – позволяете себе предавать проклятию в святом месте таких же правоверных христиан, таких же христианских священнослужителей, как и вы сами.

      – О, подлый орден Игнатия Лойолы живуч! Вы – оптом и в розницу торгующие Богом – вы остаетесь верны проклятому, вовсе не христианскому, завету: «Цель оправдывает средства». И вы, славшие людей на костер ad majorem Dei glorian (для вящей славы Бога), действительно не брезгуете никакими средствами. Я не ребенок, отец мой… Мне отлично известны проделки католического духовенства, менее всего думающего о догмах христианского евангелия. Прощайте. Я ухожу отсюда примиренным с Богом, но не с вами.

      И, поклонившись, граф повернулся, чтобы выйти из исповедальни. Секунду ксендз-исповедник стоял пораженный, словно оглушенный… Потом он вздрогнул и резко крикнул:

      – Стойте, граф! Я вас предупреждаю, что сегодня же я сообщу об этом вашему отцу. Посмотрим, как отнесется он к вашему ренегатству.

      – Вы сообщите? Но разве духовник имеет право рассказывать кому бы то ни было о том, что ему говорилось на духу?

      – Для спасения погибающей души… для торжества церкви… – залепетал ксендз-иезуит.

      Молодой граф рассмеялся.

      – Ну, разве я не прав, когда только что сказал, что у вас – «цель оправдывает средства»? Вы вот готовы быть клятвопреступником, дабы выслужиться перед вашим орденом, а заодно… и перед знатным, богатым магнатом.

      – Погодите, стойте! – исступленно схватил за руку графа верный прислужник католической церкви. – Я умоляю вас именем Бога отказаться от этого безумного решения!

      – Нет! – резко ответил Ржевусский.

      – Но вы забываете одно, что Бог иногда очень сурово карает вероотступников. Знаете

1

Т. е. ордена иезуитов. Игнатии Лойола (1491? – 1556) был его основателем.