Герцогиня и «конюх». Роман Антропов

Иоанновна вспомнила, что наступил момент начать «заступу» за своего старого, верного друга, и в бурных, горячих словах стала обелять Петра Михайловича, принимая ответственность за все совершившееся только на себя.

      – Я покорно прошу ее величество и вас, ваша светлость, Бестужева ни до какого бедства не допустить и чтобы он был при мне по-прежнему, – закончила герцогиня.

      Меншиков, поклонившись, сказал:

      – Я обещаю это вам, ваше высочество, при непременном условии: вы должны постараться опровергнуть усердие Морица и вместо того учинить деяние, которое ее величеству будет благоугодно.

      На секунду Анна Иоанновна задумалась. Глухая, тяжелая внутренняя борьба происходила в ней.

      «Я, я сама, своими собственными руками должна рушить то, что так дорого и мило моему сердцу! Это ль не искус великий, не пытка? До чего они жестоки!» – закружились мысли в голове несчастной женщины.

      – А ежели я не соглашусь на это? – подняв голову, спросила она.

      – Тогда Бестужев понесет суровое наказание за свою вину, а вам, ваше высочество, придется испытать на себе всю силу гнева и опалы государыни императрицы. Вам будут предстоять тяжелые дни, – спокойно ответил всесильный временщик.

      – Но как же я могу помешать случившемуся? – воскликнула вконец измученная герцогиня Курляндская.

      – Вы, ваше высочество, потрудитесь по приезде в Митаву призвать к себе канцлера Кейзерлинга[17] и приказать ему представить курляндским управителям и депутатам те резоны в опровержение избрания Морица, которые я имел честь только что сообщить вам. Тогда все дело окончится благополучно: вы заслужите особенное благоволение ее величества. Бестужев останется при вас…

      – А герцогом Курляндским кто же будет?

      – Или герцог Голштейнский, или я.

      – Вы?! – вырвался у Анны Иоанновны возглас удивления.

      – Да, я, ваше высочество.

      Герцогиня провела рукой по лбу.

      – А-а… теперь все понимаю… все, все!.. – вырвалось у нее, она круто повернулась и пошла к выходу из зала, но в дверях остановилась и глухо бросила светлейшему: – Хорошо!.. Я согласна. Я уезжаю в Митаву. Прощайте, Александр Данилович!

      – А разве не до свидания, ваше высочество? Я тоже скоро прибуду в Митаву.

      – Но ведь мы уже обо всем переговорили, – надменно произнесла Анна Иоанновна и скрылась за дверью.

      V. «Вы меня обманули, Мориц…»

      До Митавы оставалось всего версты три-четыре.

      Темнее тучи возвращалась в свою резиденцию Анна Иоанновна после «постылого свидания» со светлейшим.

      Легкая коляска, в которой она сидела со своей служанкой, быстро неслась по шоссе. Сумерки роскошного июньского вечера уже падали на поля, от которых несло чудесным запахом свежескошенной травы.

      Вдруг позади коляски послышался топот бешено скачущей лошади.

      – Кто это, ваша светлость? – испуганно воскликнула трусливая служанка.

      Анна

17

Кейзерлинг (Кайзерлинг) – канцлер Курляндии.