Люди меча. Александр Прозоров

из них – силы епископские, из четырех частей сборные. Другая половина – войско орденское. Из епископств Лифляндских после Дерптского самым сильным и богатым Эзельское будет. Да еще оно и островное вдобавок, вести оттуда медленнее доходят, помощь прислать труднее. И вот кабы Ливонский орден вдруг на остров сей напал и войну начал, сильно сие нам бы на руку получилось. Во смуте внутренней, ни Орден, ни Эзельский епископ помощи Дерпту не пришлют. Да и Рижские с Курляндским епископства границы свои оголять поостерегутся. Тогда ратям нашим не девять тысяч, а менее тысячи воинов противостоять будут. Силы свои мы без опасения надвое разделим, одновременно Дерпт осадив, и мимо Нарвы вдоль берега отряды вглубь земель вражеских послав. А пока не опомнились немцы, сотоварища твои от Эзеля навстречу нам ударят, и Лифляндию мы сразу надвое разрежем, половину под свою руку приняв. Поежели с Эзелем други твои не справятся, то и все одно на равных мы с оставшимися ворогами окажемся. А коли справятся – так и вовсе противиться нам некому окажется.

      Андрей Толбузин облегченно вздохнул – словно скинул, наконец, тяжкую ношу, потянулся к кубку, заглянул внутрь. Росин торопливо налил ему вина, потом плеснул немного себе. Кивнул:

      – Толково. План, сразу признаю, красивый и изящный. Вот только… Как заставить Орден напасть на своего вековечного союзника?

      – Коли друзья твои на землях Ливонского Ордена живут, замком орденским владеют, плащи и вымпелы орденские носят, так и кто же они, если не часть Ордена? – это вопрос Андрей Толбузин с друзьями явно обсуждали уже не раз и в подробностях. – И коли нападут они под своими знаменами, то именно Орден, стало быть, войну с Эзельским епископством и открыл.

      – А сказывал ли Семен Прокофьевич, что людей в замке этом всего два десятка человек, плюс десяток дворни, да пара женщин? Я имею в виду, знакомых мне женщин, что при нужде за меч взяться не побоятся? А с двумя десятками людей против целого епископства войну начинать… – Росин покачал головой: – Друзья мои боя открытого не боятся, сам бок о бок с ними сражался. Но двадцать против целой страны, пусть даже такой крохотной…

      – Главное, чтобы отвага у них оставалась прежняя, а в мечах воинских недостатка не станет. – Опричник, явно выдерживая паузу, отпил еще вина, потом взял расстегай с вязигой, неспешно прожевал. – Коли решатся они на сей подвиг, то из казны, митрополитом и купцами на войну собранных, готовы мы золота четыре тысячи талеров им передать для набора в немецких городах наемников для ведения войны. Поскольку сотоварищи твои по вымпелу и землям своим есть крестоносцы ливонские, труда особого это для них не составит.

      – А-а-а… – не меньше минуты сидел Росин с открытым ртом, переваривая услышанное, а потом внезапно вскочил, звонко ударив себя кулаком в ладонь и забегал между пушками, описывая замысловатые траектории: – Да, да, да!

      Как ему самому это в голову не пришло? Зачем русскую кровь проливать или казаков с Дона звать, если можно немцев на месте нанять, чтобы они сами себя завоевали?