Не убий. Леонид Андреев

такое сожаление! Милые вы мои, хорошие вы мои, и зачем все это делается? Хороводы бы нам водить, венки заплетать, цветочки в букетики собирать, нежно друг дружкой любоваться, а мы что?

      Яков. Что ж, песенку и сейчас спеть можно. Маргарита Ивановна, а вы о чем задумались?

      Маргарита (она сидит в стороне). Так.

      Яков. Ну ты, благовесть, ты-то что? Благовести.

      Феофан. Спать я восхотел, Яков. Огорчил он меня. Теперь я сам не свой. Почему он меня не боится? Все грешники боятся, а он нет. Дурак он, что ли, такой или праведник? Нет, на праведника не похож. Хм (хмыкает). Вот потеха.

      Василиса Петровна (тихо). Яшенька, рыженький ты мой, ты сегодня со мною спи, а то я боюсь, Яшенька, уж такой ты, как лен, мягкий, так бы я в тебя и впилась, зубами загрызла бы. (Еще тише.) Яша, а крови не будет?

      Яков. Нет.

      Василиса Петровна. Ты помни! Чтобы ни единой царапинки, слышишь? Чисто надо сделать, ах как чисто.

      Яков. Чисто сделаю.

      Василиса Петровна (все также тихо). Яшенька, что такое у меня внутри дрожит? Так дрожит и дрожит… холодно мне, что ли? Яшенька, ты себе бархатную поддевку сшей. Вот и опять, холодно мне, что ли? Яшенька, а я ему опять намекала, что завтра.

      Яков. Эх, зачем, не надо было.

      Василиса Петровна. Как не надо, Яков? Надо же намекнуть! Ходит человек и не знает. А ручкой-то он махал, Яшенька, ручкой-то махал.

      Яков. Разлимонилась, бабочка! Ну, ну, подтянись, бабочка, эх… Маргарита Ивановна, а вы о чем?

      Маргарита. Так. Василиса Петровна, а дети у вас были?

      Василиса Петровна. Дети? Были да сплыли, голубушка. А тебе что?

      Маргарита. Ничего. Ах, да и тоскую же я, родненькие мои, куда голову преклонить, не знаю. Яшенька, ты добрый?

      Яков. Кто говорит добрый, а кто и злой. А вам какого надо?

      Василиса Петровна. Он добрый. Яша, спел бы ты что-нибудь, голубчик.

      Маргарита. А раз добрый, пойдем со мною, Яшенька.

      Яков. Куда?

      Маргарита. Куда-нибудь.

      Смеется и плачет.

      Яков. Что же, и это на худой конец дорога: кто туда, кто сюда, а мы никуда. Кто с нами? Прикажете плясовую, Маргарита Ивановна?

      Василиса Петровна. Нет, нет, Яков, ни в каком случае. Ну, какой тут пляс!

      Яков. Феофан еще рассердится: ишь, скажет, грешники распелись. Феофан! Попеть можно? Как это, по-твоему?

      Феофан. Ну и пой. Я люблю, когда грешники поют. Я сам, когда грешен был, тоже пел. А когда пляшут, не люблю! Все черти пляшут.

      Яков (настраивая балалайку). А ты видал?

      Феофан. Я? Конечно, видал. О Господи. Какой у меня туман. Потеха!

      Яков (поет). Эх, погиб я, мальчишечка, погиб я навсегда, а годы проходят, все лучшие года. Мать свою зарезал…