Отравленная совесть (пьеса). Александр Амфитеатров

до брака мы конкуррировали, а, обвенчавшись, стали не только въ плоть, но и въ кассу едину… и затрещали наши конкурренты.

      Людмила Александровна. Вамъ бы ужъ и продолжать въ томъ же духѣ… Зачѣмъ же вы ищете для третьяго брака «безумной любви»? Даже непослѣдовательно.

      Ревизановъ. Затѣмъ, что я достаточно богатъ, чтобы позволить себѣ эту маленькую роскошь, и, безъ нея, жениться болѣе не намѣренъ.

      Людмила Александровна. Не надѣетесь найти достойную?

      Ревизановъ. Если хотите, да.

      Верховскій. Ой, батюшка! заѣдятъ васъ за эти слова наши дамы.

      Ревизановъ. Женщинъ, стоющихъ любви, очень мало на свѣтѣ. Женщинамъ придаютъ смыслъ и цѣну только тѣ, кто ихъ любитъ. Элоиза хороша потому, что ее любилъ Абеларъ, Манонъ Леско интересна потому, что ее любилъ шевалье де Гріе. Я не охотникъ до женщинъ, чтобы полюбить которыхъ, надо сперва влюбляться въ ихъ мужей и любовниковъ.

      Верховскій. Ха-ха-ха! да вы шутникъ, Андрей Яковлевичъ.

      Людмила Александровна. А другого типа женщинъ вы не встрѣчали въ своей… бурной жизни

      Ревизановъ. Встрѣтилъ… одну. Давно… И – вѣчная исторія о пѣтухѣ и жемчужинѣ! не узналъ ея и оскорбилъ, глупо, безсовѣстно, пошло, по-мальчишески оскорбилъ. И она отвергла меня. Какъ сейчасъ, помню ея негодующій взглядъ – взглядъ ангела въ день судный… Какъ я былъ побѣжденъ тогда! какъ раздавленъ!.. О, больше уже никто, никогда въ жизни не одерживалъ надо мною такой побѣды. Бываютъ моменты, которые остаются жить въ сердцѣ, какъ кровоточныя ранки, которыя заживаютъ лишь тогда, когда расквитаешься за обиду… Я со своею обидчицею такъ и не расквитался.

      Горничная подаешь Степану Ильичу пакетъ съ бумагами.

      Верховскій. Ага! изъ банка… Простите, Андрей Яковлевичъ, я оставлю васъ на четверть часа, спѣшныя бумаги, требуютъ моей подписи… Милочка! займи нашего гостя. Обѣдаете вы, конечно, y насъ?

      Ревизановъ. Прошу извинить: я отозванъ къ Лазарю. Но посидѣть y васъ нѣсколько минутъ, если позволитъ Людмила Александровна, посижу съ удовольствіемъ.

      Верховскій. Я сейчасъ, сейчасъ…

      Уходитъ.

      Продолжительное молчаніе.

      Людмила Александровна. Я не ждала видѣть васъ въ своемъ домѣ.

      Ревизановъ. Я еще того менѣе. Всему виною случайная встрѣча и любезность вашего супруга. Но тѣмъ лучше. Я, все равно, хотѣлъ видѣть васъ непремѣнно. И – наединѣ, по весьма важному дѣлу. Не сегодня, такъ завтра я просилъ бы y васъ свиданія. Позволите мнѣ сѣсть?

      Людмила Александровна. Развѣ разговоръ будетъ длинный?

      Ревизановъ. Зависитъ отъ васъ.

      Людмила Александровна. Нельзя ли, во всякомъ случаѣ, поскорѣе къ дѣлу?

      Ревизановъ. Какъ вы спѣшите! Какой рѣзкій тонъ! Знаете ли, это даже не-хорошо въ отношеніи стараго пріятеля. Я прихожу къ вамъ не врагомъ, но съ чувствомъ глубокаго, искренняго расположенія и раскаянія.

      Людмила Александровна. Мы старые пріятели? Ваше расположеніе? Ваше раскаяніе? Смѣшно слушать!

      Ревизановъ. Это