Волшебный камень. Николай Асанов

вооружения. И Нестеров понял: Бушуев – ученый, профессор, и если он прибыл сюда, значит, что-то меняется не только на фронте, но и в тылу.

      Между тем Бушуев встал – голова его едва достигала плеча Нестерова – и прочувствованно сказал:

      – Земляки!

      Взглянув повеселевшими глазами на полковника, все так же строго и неприступно стоявшего рядом, он весело добавил:

      – И где только не встретишь земляка! Однажды даже на Елисейских Полях в Париже встретил уральца, по говору узнал. Тоже охотником был, а стал торгпредом.

      Полковник ничего не ответил, только губы его неодобрительно сомкнулись, словно он хотел выразить удивление по поводу неуместного восторга генерала, а Нестеров, возбужденный этим родным говором, невольно напряг память: а не знавал ли он Бушуева еще в те давние годы, когда сам был всего-навсего охотником, лесорубом, «старался по золотишку»? Припоминал – и не мог припомнить.

      – Кем вы были до войны, капитан? – сразу меняя тон и становясь сухо-деловитым, спросил Бушуев.

      – Геологом, – невольно настораживаясь, ответил Нестеров.

      – И какая у вас поисковая специальность? – полюбопытствовал генерал, и глаза его за круглыми очками заблестели.

      Нестеров смутился, как всегда смущался, когда посторонние люди, случайно узнав, что перед ними геолог, вдруг проникались к нему неожиданным интересом и начинали задавать всякие несуразные вопросы о романтике профессии, о специфике работы, о приключениях. Чаще всего этих случайных вопрошателей интересовало как раз то, что в хорошо организованных экспедициях почти не случается: ночевки в лесу без палаток, болезни, голодовки, когда из-за плохой работы какого-нибудь снабженца вся экспедиция неделями кормится «с ружья».

      Но генерал нетерпеливо ждал. Он даже поторопил Нестерова, воскликнув:

      – Ну, ну!

      Нестеров коротко ответил:

      – Я – алмазник.

      Сказав это, он невольно отвел глаза в сторону и принялся разглядывать схему расположения войск противника, висевшую над столом, которую и так знал наизусть. Всякий раз, как заходила речь о его специальности, он чувствовал себя неловко оттого, что необыкновенная его профессия обычно вызывала удивление. Во всей стране алмазников насчитывалось едва ли десятка два, а добычи алмазов и вовсе не было. Больше того, многие геологи считали, что алмазов в Советском Союзе и быть не может, во всяком случае – в промышленном значении.

      – Вы искали алмазы? – вдруг переспросил генерал. – Почему же вы на фронте?

      – Теперь все на войне.

      – Жаль, жаль, что вас мобилизовали! – протянул Бушуев. – Что весь народ воюет, это верно. Но вам надо было искать и найти, – произнес он, подчеркивая каждое слово. – Солдат у нас вполне достаточно, а вот геологов, да еще алмазников, раз-два и обчелся.

      – Простите, товарищ генерал, но вы тоже воюете, хотя мне известно, что вы – ученый. Значит, и вы отложили ваши работы и вернетесь к ним только после войны? А они,