Молодые и сильные выживут. Олег Дивов

Цыгана, Кости и Большого поотпадали челюсти, причем у Большого – с хрустом.

      – Чего? – не расслышал Белый.

      – Есть такая роскошная книга, – объяснил Гош. – Учебное пособие. Называется «Патопсихология». А автор – Зейгарник Блюма Вульфовна.

      Объездчики начали ржать. Они хохотали, будто в жизни не слышали ничего смешнее. В принципе, так оно и было. Слышать-то они наверняка слышали, а вот помнить не могли.

      – Блюма Вульфовна! – патетически возопил Цыган, вздевая руки к потолку. Задохнулся и, не в силах больше смеяться, принялся надрывно стенать.

      Костя выпал из кресла. Большой ревел в три ручья. Белый вдруг резко посуровел, утерся рукавом, и сказал:

      – Не верю.

      – Подумаешь! – сказал Гош. – Людей еще и не так называли. Хорошо, когда человеку хватает сил носить заковыристое имечко, словно орден. А если тебя в детстве из-за него затравят – все, конец света. И вообще, полно людей, которые не в силах отождествить себя с именем. У нас во дворе ошивалось две Леси, одна из которых была Лариса, а другая вообще Ольга, и еще одна Полина, которая тоже была Ольга на самом деле. И где-то, я точно помню, был парень, который себя называл Петя, а потом выяснилось, что он по паспорту Стас. О проблеме самоидентификации целые книги написаны.

      Белый стоял к Гошу спиной, поигрывая дверцей шкафа. Остальные трое объездчиков, утирая слезы, продолжали сдавленно хихикать.

      – Имена, – сообщил Белый кому-то, кто прятался среди книг в шкафу. – И-ме-на, – он вытащил приглянувшийся том и взвесил его на ладони. – Поверь мне, Гош, ты ошибаешься. Нет на свете кучи людей с проблемой имени. Больше нет.

      – А я?! – через силу возмутился Большой. – Думаешь, мне нравится ходить в Больших?

      – А ты что, Мелкий, что ли?! – прохохотал Цыган.

      – Вот как дам сейчас! По шее!

      Белый нашел силы оторваться от шкафа и повернуться к гостиной лицом. Оказалось это лицо совсем не веселое.

      – Знаешь, Гош, – сказал он негромко. – Знаешь, чего я боюсь давно и упорно? С того момента, как тебя увидел. Нет, ты ни в чем не виноват, конечно. Но как бы ты не принес в этот дом беду.

      – Эй, Регуляторы! – позвал вдруг Костя. – А куда это Сан Сеич исчез?

      – Плачет на заднем дворе, – сказал Гош очень жестко. Он сидел, неестественно выпрямившись, уперев руки в бока, и глазами ел Белого.

      – Не придуривайся! – рыкнул на него Белый. – Тебе же снизили агрессию, разве нет? И подняли критику. Знаешь, чего тебе не хватает? Попроси Сан Сеича, чтобы на завтрашнем сеансе немножко опустил тебе самооценку. Понял?! Никто тебя не обижал, ты! И не собирался даже! Я просто честно сказал!… И теперь ты знаешь, что я думаю! Не о тебе, ясно?! Не-о-те-бе! А обо всей этой безумной жизни!

      – А я, значит, самое плохое, что в этой жизни есть, – негромко, но с угрозой заметил Гош.

      – Нет, друг мой Гошка, ты не самое плохое. Но ты самое опасное.

      – Да почему же?! – искренне расстроился Гош. Видно было, что он уже не злится, а именно расстраивается. Только очень уж агрессивно это у него