Избранные стихотворения. Тимур Кибиров

в смысле – разум ленится и трусит,

      юлит, грубит, не хочет отвечать.

      Вода меж тем течет по старым руслам,

      крапива жжется, и часы стучат.

      И только голос слабый и беспечный,

      почти не слышный, жалкий и смешной,

      лишь полупьяный голос человечий

      еще звучит и говорит со мной!..

      Век шествует путем своим дурацким.

      Не взрыв, не всхлип – хихиканье в конце.

      А мусикийский гром и смех аркадский

      не внятны нам, забывшим об Отце.

      Но, впрочем, хватит умничать. О сроках

      ни сном, ни духом не дано нам знать.

      Рецензия у Левушки в «Итогах» —

      вот все, на что мы вправе уповать.

      Дашевский Гриша, приходи в субботу,

      так просто – позлословить, подурить,

      подухариться Бахусу в угоду.

      Хотя в такую мерзкую погоду

      тебе, наверно, трудно выходить.

1998* * *

      О высоком и прекрасном

      сердце плакало в ночи,

      о насущном и пустяшном,

      о всамделишном и зряшном…

      Сердце-сердце, помолчи!

      Сердце-сердце, что такое?

      Эк тебя разобрало!

      Муза-шмуза, все пустое.

      Глянь-ка в форточку – какое

      там столетье подошло!

      Не такое время нынче,

      чтобы нянчиться с тобой!..

      Что же ты, сердечко, хнычешь

      и, как тать в ночи, химичишь

      над бумажной мишурой?

      Что ты ноешь, что ты воешь,

      что ты каркаешь в ночи,

      что канючишь, ретивое,

      с бестолковой головою

      пакт мечтая заключить!

      Что ж ты клянчишь, попрошайка!

      Мы не местные с тобой,

      и, признайся без утайки,

      устарели наши байки

      в тихой келье гробовой

      о высоком и прекрасном,

      Шиллер-шмиллер, ветхий Дант…

      Твои хлопоты напрасны,

      твои происки опасны,

      мракобес и обскурант!

      В общем, хрен те, а не грант!

1998

      Романс

      Были когда-то и мы… ну ведь были?!

      Были, еще бы не быть!

      Ух, как мы пили и, ах, как любили,

      Ой, как слагали навзрыд!

      О, как мы тайной музыке внимали,

      как презирали мы, о!

      И докатились мы мало-помалу,

      не осознав ничего.

      Логоцентризму и фаллоцентризму

      (дикие хоть имена)

      отдали мы драгоценные жизни.

      Вот тебе, милый, и на!

      Вот тебе, бабушка, и наступает

      Юрьев денек роковой!

      К новому барину бодро шагает

      справный мужик крепостной.

      Только Ненила-дурында завыла,

      Фирс позабытый скулит,

      ветхой музыки едритская сила

      над пепелищем гудит,

      И не угнаться усталой трусцою,

      да и желания нет.

      Опохмелившись с холодной зарею,

      смотрим в окошко на свет.

      Сколь удивителен свет этот белый,

      он обошелся без нас…

      Ах, как мы были, и сплыли,