Счастье бывает разным. Иосиф Гольман

было объяснить, то одновременное явление народу двух десятков больших бутылок – между прочим, до краев наполненных, – было практически необъяснимым.

      – Чудо, – ехидно поддел пассажир слева от Чистова.

      Сосед справа не смутился.

      – А почему бы и нет? – спросил он, весело улыбаясь сквозь бороду. – Разве от этого кому-то стало хуже?

      Веселящего напитка, который к тому же оказался кошерным, тоже хватило практически всем желающим пассажирам. Даже строгая стюардесса, сначала выговаривавшая хасидам про запрет на алкоголь не из дьюти-фри, к концу перелета подозрительно зарозовела и повеселела.

      Чистов сначала не хотел пить, но потом поддался и со всей честной компанией рюмочки три принял.

      Сразу расслабился, спало, отступило сжимавшее его последние дни напряжение.

      – Вы всегда такие веселые? – спросил Владимир религиозного соседа.

      – Когда нет повода для печали – да, – кратко ответил тот.

      Потом, когда разговорились, Чистов узнал от Арье много интересного.

      Например, хасиды были уверены, что Всевышний создал людей – и их в том числе – для радости.

      А если в жизни пока не все хорошо, то унывать тоже не стоит.

      Во-первых, потому, что без печали ты просто не сможешь потом ощутить радость.

      А во-вторых – и эта мысль глубоко засела в голове Чистова, – божественный свет есть в любом жизненном, материальном проявлении. Даже там, где, казалось бы, все мрачно.

      И человеку, чтобы исправить ситуацию, вовсе не нужно воевать с мраком. Ему нужно лишь освободить уже имеющийся здесь свет.

      Здесь – и в каждом из нас.

      Потом разговор перешел на более прозаические темы.

      Узнав, что у Арье девять детей, Чистов рассказал ему про Майку, которая собирается рожать своего первенца в чужом Нью-Йорке.

      – Не проблема, – улыбнулся Арье, и в записной книжке Чистова появилось несколько телефонов акушеров и педиатров, которые не только были крутыми профессионалами, но и могли понять любую просьбу пациента, высказанную по-русски.

      Короче, полет – по личным ощущениям Чистова – прошел гораздо быстрее, чем мог бы. И гораздо приятнее, тем более что удалось еще и прилично вздремнуть.

      Когда «Боинг» скользил над Гудзоном, целясь на посадочную полосу аэропорта имени Кеннеди – пассажиры, кстати, могли наблюдать процесс на экранах своих мониторов, вмонтированных в спинку впередистоящих кресел, – Чистов вернулся мыслями к Майкиной ситуации. Да и своей тоже.

      И странное дело – сейчас она уже не казалась ему такой безысходной, как десять часов назад.

      Он даже про себя перефразировал Высоцкого: «Хорошую религию придумали хасиды…»

      А потом двадцать минут в длинной, но быстро движущейся по лабиринту из натянутых лент очереди к пограничным кабинам. Предъявил визу, приложил пальцы к сканеру. Далее – шлепок печати в паспорт, и ты уже по-настоящему на американской земле.

      Повертел головой – Майку среди встречающих не нашел.

      Двинулся