Принц из Парижа. Екатерина Неволина

показалось, что он все-все про меня знает. Но молчит. Как та собачка, что все понимает, а ничего сказать не может.

      – А тебя не звали! – хором сказали мы с Алиской и засмеялись – так здорово получилось, прямо как в былые времена!

      Впрочем, почему это мне пришло в голову такое странное выражение – «былые времена»? Какие они былые, если ничего не изменилось?..

      Димка нехотя запихнул в сумку учебник и тетрадку и пошел к выходу, оглядываясь на нас, словно ждал, что вот-вот мы передумаем и окликнем его, пригреем и позовем смотреть с нами фильм. Но мы, конечно, не окликнули.

      – Что это на тебя сегодня нашло? – спросила подруга, когда мы вышли из школы.

      Снег, кстати, полностью растаял, хотя прошло-то едва ли два часа, а под ногами хлюпали лужи. Если ударить по луже каблучком, на черном глянце моих сапожек появляются маленькие круглые капельки. Это очень красиво.

      Я засмотрелась на них, поэтому ответила не сразу.

      – Ничего. А что такое?.. – наконец сказала я, все еще разглядывая сверкающие брызги.

      И Алиска, конечно, поняла меня, потому что сразу пошла на попятную и заговорила о том, что в наш любимый магазин завезли новую коллекцию. Я с радостью поболтала с ней о тряпках, пока мы шли к моему дому.

      Вот и мой подъезд. Мы поднялись на лифте на третий этаж, и я открыла ключом дверь.

      У нас неплохая трехкомнатная квартира: моя комната, родительская, общий зал и, вдобавок, большой прямоугольный холл, где разместились шкафы с нашей домашней библиотекой. Мама большой фанат уборки, поэтому у нас всегда стерильно, как в аптеке. Светлые стены, однотонное ковровое покрытие, чистота и аккуратность, возведенная в квадрат или даже в куб.

      Моя комната выходит на солнечную сторону, поэтому большую часть дня в ней светло. Здесь стоит удобный диван, на котором я и сплю, стол с гибкой никелированной лампой, похожей на вытянувшуюся в стойке змею, навесные полки со всякими милыми пустяками – моими фотографиями в прозрачных стеклянных рамочках, несколько картинок с видами Парижа, красивые подсвечники под свечи-таблетки. Над диваном, как я уже упоминала, висит портрет Гаспара Ульеля, еще несколько его изображений взирают с соседней стены – большая уступка моей мамы, долго противившейся тому, чтобы я «портила обои».

      – Устраивайся, – предложила я Алиске, а сама отправилась на кухню.

      В холодильнике нашелся кусочек сыра, пакет апельсинового сока, а в баре в гостиной, как я помнила, еще лежала коробка хороших конфет. В общем, пиршество было нам обеспечено.

      Я притащила всю еду.

      Алиска уже устроилась на ковре, скинув туда диванные подушечки.

      Мы запустили фильм и принялись смотреть, уплетая конфеты.

      – Все-таки Виенн Роше умеет добиваться своего, – вздохнула Алиска, когда пошли титры. – Хотела бы я быть на нее похожей…

      Мои же мысли в это время витали совершенно в другой сфере. После фильма и шоколадных конфет, которые всегда удивительно благотворно действуют на самое дурное настроение, я пересмотрела сегодняшнюю ситуацию и теперь готова была поговорить о ней